– Пошли, говорю… задрыга!
– Пойдем…
Олеша легко (откуда силы берутся, да?) закинул бревно на плечо. Егорка поднял бревно с другого конца, наклонил голову и медленно пошел за Олешей – шаг в шаг.
– Смотри… Алке-то уж за пятьдесят небось, а как выглядит-то…
– Какой Алке? – не понял Олеша.
– Да Пугачихе… Как это ей удаетси?..
– А че тут «как»? – не понял Олеша. – Всю жизнь на воле, хавает сплошной центряк, все с рынка небось…
Они медленно шли друг за другом.
– Здорово, ешкин кот!
Директорская «Волга» стояла у забора в воротах, видно, собиралась въехать, да встала, не успела.
Чуприянов улыбнулся. В «Волге», рядом с шофером, сидел еще кто-то, кого Егорка не знал, – плотный широкоплечий мужчина с чуть помятым лицом.
– Здравия желаем, – Олеша снял шапку.
– Здоров! – кивнул Чуприянов.
– Здрассте… – Егорка стоял как вкопанный.
Чуприянов построил дачу на отшибе, в лесу. Кто ж знал, что пройдет лет пять-семь и красноярский «Шинник», завод со связями, заберет этот лес под дачи?..
– Аза осинку, мисюк, можно и по физни получить, – прищурился Чуприянов. – Веришь?..
– Так деревяшки ж нет… – удивился Егорка, – еще ж в пятницу вся деревяшка вышла… А эта и на полати пойдет – любо! Осинка-то мохнорылая, Михалыч… не осинка, а меруха, все равно ж рухнет…
– Тебе, брат, можно быть дураком… это грех, конечно, но не страшный, – Чуприянов протянул ему руку, потом также, за руку, поздоровался с Олешей, – но уж меня ты не срами, слышишь? Еще раз увижу тебя с контрабандой, так сразу Гринпису и сдам, такую жопию получишь – мало не покажется…
– Так его ж пристрелили вроде… – опешил Егорка.
– Пристрелили, блядоебина, Грингаута, начальника милиции… и не пристрелили, а погиб он… смертью храбрых, – усек? А это – Гринпис, это для тебя похуже будет, чем милиция, точно тебе говорю…
Подполковник Грингаут, начальник местного ОВД, погиб в неравной схватке с браконьерами: поехал на «стрелку» за долей, а получил из кустов две пули в лоб.
Человек в «Волге» тихо засмеялся – так, будто он сам стеснялся сейчас своего смеха.
– Вот, ешкин кот, работнички… И на хренища мне такие?.. Ну и как же здесь быть, Николай Яковлевич?
Чуприянов то ли шутил, то ли действительно извинялся, как умел, перед московским гостем.
– Но в лесу эта осинка и впрямь, Иван Михайлович, никому не нужна, вот мужики и стараются, чтоб не сгнила на корню…
– Все