Один мой начитанный друг открыл мне, что мы с ним, явившись на свет, какое-то время видели мир вверх тормашками, пока на противоположном конце не возник мыльный пузырь мыслей и не перевернул нас. И что когда мы бессмысленно таращились на мир, это и было, мол, наше первозданное, божье состояние – та пора, когда мир еще не мыслим, и перевертыш дьявольского перевоплощения не обуял его. Выходит, поначалу мы – вроде безмятежных поплавков, которые баюкает тихая заводь, пока рыба-мысль намертво не заглотит наживку любопытства и не пойдет таскать нас по реке жизни, не разбирая глубины и дороги.
Мой сон – моя крепость, если бы вчера вечером не позвонила моя бывшая и не объявила, что в понедельник утром их с Алешкой вызывают в наркоконтроль. На все вопросы отвечала сбивчиво, а мне велела быть вместо нее по указанному ниже адресу.
«Он что, употребляет?..» – спросил я прямым текстом, сам испугавшись своих слов.
«Нет, но его могут подставить. А это, сам понимаешь, еще хуже».
Понимаю. Еще бы не понимать. Время нынче такое – время подстав.
Пятнадцать лет назад мы познакомились с ней на свадьбе моего друга, и через некоторое время сами поженились. Есть у нас в стране такой широко распространенный способ остепениться. Только он оказался не про меня.
Я помню ее отца: худой, пожилой человек с издерганным лицом – учитель. Вот по его стопам она и пошла. Русский язык, литература. И тут мы с ней не сошлись. Для нее любовь – высокая поэзия, для меня – дерзкая частушка, то есть, мы заведомо не совпадали ни размером, ни слогом. Она постель сочиняла, как поэму, я же был готов заниматься ЭТИМ, где придется. Ничего удивительного, что через шесть лет она застукала меня с ее подругой среди бела дня, после чего голую подругу выставили за дверь сразу же, а мне дали полчаса и, показав на прощание серое застывшее лицо, отправили к разэтакой матери, с которой я и прожил следующие пять лет, пока не обзавелся скромным жильем.
С тех пор вот уже четыре года я сам себе народ. По моему усмотрению выбираю и назначаю себе правительство. Оно поселяется у меня, и некоторое время меня обслуживает, пока я не решаю его сменить. И мне плевать, кто там у нас наверху рулит. И нет на свете человека, чьи несчастья казались бы мне меньше моих.
Хотите знать, чем я занимаюсь? У старого друга на подхвате. Командую поставками. Какая разница, какими! Хватит с вас – я и так много сказал. Добавлю только, что волка ноги кормят, а человека – поставки. И кормят так, что одну зарплату моей бывшей жене платит родина, а две другие – я. Надеюсь, теперь вам понятно, куда девался сон, и откуда взялись мысли.
Первыми увидели