– Ты имеешь в виду что-нибудь поесть? И в детский сад, а не в школу.
– Ну да. Можешь сообразить вечером что-нибудь простенькое?
– Мартин, речь о том, чтобы сделать несколько бутербродов и купить воды.
– По-твоему, я должен сам?..
Няня молчала.
– Купи что-нибудь попить, а я приготовлю бутерброды, – сказал я.
Закончив и этот разговор, я сосредоточился на вещах поважнее дурацких бутербродов.
Эйвор. Давняя помощница Тура Густавссона. Сможет ли она помочь мне?
Она смогла. И – что куда важнее – хотела помочь. Встретились мы у нее дома. В маленькой, но сказочной квартирке. Словно из иллюстрированного еженедельника. Она наверняка не жалела сил, стараясь облагородить жалкие квадратные метры, на которых решила поселиться.
Эйвор провела меня на кухню и усадила на стул возле треугольного столика. Очевидно, здесь мы будем пить кофе.
– У вас, наверно, уйма дел, я ненадолго, – сказал я.
Имея в виду, понятно, что у меня самого дел выше крыши и мне недосуг распивать кофе с совершенно чужим человеком. Но Эйвор явно не понимала завуалированных намеков.
– Оставайтесь сколько нужно, – сказала она. – У меня времени предостаточно.
Господь даровал мне не то чтобы много талантов, однако наделил незаурядной способностью обаять женщин всех возрастов и культур. Вот и Эйвор не устояла. Сидя за столом, я внимательно слушал, а она дрожащим голосом рассказывала, как плохи дела с Туром Густавссоном и как все это печально.
– Видели бы вы его за работой, – сказала она. – Клянусь, время в суде останавливалось, когда он выступал с защитительными речами.
Я чуть не рассмеялся, но вовремя изобразил кашель.
– Я слыхал о Туре много хорошего. Он был рыцарь закона.
– Пока что он жив, – заметила Эйвор.
– Верно, Тур и сейчас рыцарь закона.
У них явно был роман. Вероятно, не один десяток лет. Эйвор с увлечением рассказывала обо всех тех годах, что работала у Густавссона помощницей. Осторожными маневрами я сумел ускорить ее рассказ, и мы наконец-то подошли к последнему большому делу Тура, к Саре Техас.
– Она ведь созналась, – сказала Эйвор. – Тур пытался ее урезонить, я точно помню. Но она уперлась. Мол, все должно быть по справедливости.
– Тур не сомневался, что она говорит правду?
– Нет, с какой стати? Улики были однозначны. Признания девушки подтвердились. Что ему было делать? Он оказывал ей необходимую поддержку, следил, чтобы в СИЗО с ней обращались по-хорошему. А… потом случилось то, что случилось.
– Она покончила с собой.
Эйвор легонько кивнула.
– Да. Тур очень сокрушался, когда узнал. Но это же не его вина. Я сто раз ему говорила.
Старинные мурские часы[6] тикали в углу. Дождь стучал по оконному стеклу, а я думал: чем я занимаюсь? Сижу, пью кофе у словоохотливой пожилой дамы. Что я, собственно, надеюсь от нее узнать? Эпохальную правду, которую она