Большой театр. Золотые голоса. Татьяна Маршкова

слышал ее в своем театре, в том числе в «Царской невесте». В газете «Советская Киргизия» он писал: «Обладая красивым и мощным меццо-сопрано, Борисова свободно владеет всей палитрой красок своего голоса. Но, что особенно импонирует в ней режиссерам, – это прекрасное владение психофизическим аппаратом, что позволяет артистке не только вокально, но и сценически доводить образ до совершенства. С первого же появления Любаши – Борисовой в тереме Грязного ее ария, уже предвещающая трагедию, приковывает к себе внимание зрителя. Внешне спокойная, актриса голосом выдает внутреннюю напряженность и будущую безысходность судьбы героини. В каждой сцене Г. Борисова разная, каждую сцену она проводит так, как диктует музыкальный материал. То это лирически красивое меццо-сопрано, то трагическое форте, то почти шепот. В этом мастерство певицы-актрисы, именно актрисы. От первой до последней ноты мы видим образ Любаши в развитии. Спасибо ей за такую Любашу!»

      В опере «Ночь перед Рождеством» Н.А. Римского-Корсакова певица исполнила две контрастные партии – деревенской ведьмы Солохи и российской царицы Екатерины. Оценку этой работе дал журнал «Дни нашей жизни»: «Черт вынужден довольствоваться лишь одной подлинной Солохой – Галиной Борисовой. Ее ведьма не страшна, но тонка и загадочна, как восточный орнамент, коварна, как дьявольское зелье. Если искать в спектакле конкретный метатеатр, то в первую очередь надо смотреть Солоху Борисовой. Если вам нужен пример, как тактично оставаться примой в характерных ролях – смотрите Борисову. Дискретную речитативную партию она вокализирует. Дается полнокровный альтовый звук, и при этом не страдает отчетливость дикции. Актриса в буквальном смысле протанцевала каждую фразу и интонацию, сопровождая каждую ноту многозначительным пластическим подтекстом».

      В освоении зарубежной оперной классики Борисова шла тем же путем – от небольших партий к ведущим. Она спела Флору в «Травиате» Дж. Верди, Кэт и Сузуки в «Чио-Чио-сан» Дж. Пуччини, Зибеля в «Фаусте» Ш. Гуно, Керубино в «Свадьбе Фигаро» В. Моцарта, Ипполиту в «Сне в летнюю ночь» Б. Бриттена. А в 1973 году осуществила еще одну свою мечту – спела Кармен в одноименной опере Ж. Бизе.

      Это было непросто. В Большом театре немало замечательных исполнительниц этой коронной партии меццо-сопрано. Но если Н.А. Обухова, В.А. Давыдова, М.П. Максакова остались в воспоминаниях других, то исполнение И.К. Архиповой и Е.В. Образцовой ей хорошо было известно. Предстояла серьезная работа, чтобы занять свое место в ряду этих выдающихся певиц. Певица рассказывала: «Над этой партией я очень много работала. После того, как была подготовлена музыкальная часть роли, приступила к репетициям с главным режиссером ГАБТа Б. Покровским. Он оказал мне неоценимую помощь в разработке сценического образа моей героини. «Вы должны петь для глаз, – говорил Борис Александрович. – Образ может быть создан только при нераздельном единстве голоса, пластики и драматической игры…» Здесь я много танцую, играю на кастаньетах, вообще нахожусь