– Какого хера! – послышалось возмущенное. – Делать нечего?
Сразу несколько человек вокруг закашлялись. Конвойные с матом отступили немного дальше. Вовк, почувствовав – сейчас должно что-то произойти, напрягся. Действительность, однако, превзошла ожидания.
Кто-то из блатных будто ненароком зашел Рохле за спину.
Толчок – и Ленька исчез в густом дымном облаке.
Очень короткое время, всего лишь несколько секунд, его никто не мог видеть. Когда появился снова, не вышел – выпал. Его ловко подхватили под руки, усадили на землю, оперли о ближайший ствол. Выровняли ноги, подпирая и придавая туловищу стойкость: уморился парень комаров гонять, присел на короткое время передохнуть.
Но Рохля не отдыхал.
Он был мертв.
Из левого уголка тянулась тонкая красная струйка.
Игорь содрогнулся, дернулся, повернулся всем корпусом к Балабану. Тот встретил его холодным злым взглядом, а правый бок легонько ужалило острие заточенной пики – ее сжимала правая рука Голуба.
– Не рыпайся, – процедил он.
А Балабан добавил громким шепотом:
– Списали. Никому этот петушок уже не нужен. Знал слишком много, нельзя тут оставлять. Разве нет?
– Не договаривались, – выдавил из себя Игорь. – Мы так не договаривались.
– Мы, Офицер, вообще с тобой никак не договаривались. Или сейчас с нами, или рядом с Рохлей, как двое голубков. Ну?
Вовк закусил нижнюю губу, понимая: это он на самом деле убил Леньку. Не сам, не прямо, но он. Конечно, парня приговорили раньше. Но кто знает, вдруг пожил бы. Ну как счастье ему бы улыбнулось, неисповедимы пути Господни…
– Гну, – не сказал – сплюнул. – Давайте, раз начали.
Острие перестало кусаться.
Еще через миг грубый голос гаркнул:
– Слышь, Валет, вот на хрена было такое делать – дым пускать кругом!
– Рот закрой! Я дрова подкинул! – послышалось в ответ.
– Ты огонь погасил! Дышать из-за тебя нечем! Совсем, сука, оборзел!
– Ты кого сучишь, баран? Ты на кого тянешь, пидор гнойный?
– Что ты сказал? Повтори – что ты сказал? Ты кому это сказал?
Ссора в кодле вспыхнула быстрее, чем сухие дрова. Тут же, без лишних переходов, переросла в стычку. Мигом вылилась в жестокую кровавую драку – из тех, что частенько возникают в бараках между блатными и разными группами уголовников. Тоже ничего удивительного, явление привычное. Так что никто из заключенных-работяг не встревал, зрелище наблюдателей не оживило.
Расчет был на это.
А еще – на то, что охранники не сразу начнут разнимать драку. Им, в отличие от усталых доходяг, обычно интересно,