Откровенный грабеж был главной целью подобных облав. А фельдфебель вряд ли пожалел бабку, просто решил вырасти в собственных глазах. Показав заодно вспомогательной полиции, кто в поселке хозяин и чьи приказы полицаи обязаны выполнять. Между прочим, старушке яички вернули, однако другие ограбленные остались ни с чем…
– Ничего не знаю о проверке, – заявила Галина.
– Что ж это за проверка, если о ней знают, – парировал худой. – Продавец ваш где?
– Я тут одна за всех. Заведующая, продавец, уборщица.
– Знакомая картинка. Тем лучше.
– Чем это лучше?
– Не на кого свалить. Переложить ответственность в случае чего.
– Что я должна перекладывать? В чем я провинилась?
Галина не паниковала. Внутренний голос тихо подсказывал: в любой ситуации выдержка – оружие более действенное, чем срыв в бабскую истерику. Пока прыгала взглядом с милиционера на штатского, старуха торопливо вышла, оставив чуть приоткрытыми двери. Лейтенант тут же исправил ошибку, закрыв их изнутри на засов. Там, возле дверей, и встал. Оттуда удобнее поглядывать в окно.
– Вижу, нервы у вас. Рыльце в пуху или нет? – вкрадчиво поинтересовался худой.
– Слушайте, пришли без предупреждения, сразу пугаете…
– А вы не бойтесь, – перебил тот.
Нездорового цвета кожа натянулась на скулах, отчего лицо еще больше стало напоминать череп. Глаза казались темными дырами, впечатление усиливали круги вокруг них. В отличие от тщательно выбритого милиционера, щеки худого были гладкими совсем не от бритвы. Брови оказались белыми, еще и слегка желтоватыми, под цвет кожи, и очень редкими.
Даже кристально честный человек, который не ощущает за собой никакой провинности, при встрече с таким невольно почувствует тревогу и приближение опасности, хоть и не будет знать ее природы.
– Мне нечего бояться, – решительно отрубила Павловна.
– И не надо, – сказал худой. – От вас, товарищ заведующая, требуется только быть бдительной как никогда. Так, сколько хлебных карточек вы уже успели сегодня отоварить?
Вместо ответа Галина добыла из-под прилавка старый кожаный ридикюль без одной ручки, расстегнула его, двумя пальцами выудила небольшую пачку карточек.
– Вот.
Костлявая рука протянулась ладонью вверх.
– Давайте.
Галина положила карточки назад.
– Документы лейтенанта я видела. Ваши попрошу.
Мужчины переглянулись. Лицо милиционера расплылось в широкой искренней улыбке, обнажив белую зубную коронку в левом уголке.
– Оп! Вот это дело! Говорите, товарищ майор, бдительности нет, бдительности нет.
Тонкие губы на лице худого остались плотно сжаты.
– Похвально, товарищ Свириденко. Похвально. – Говоря так, скользнул рукой за обшлаг старого довоенного осеннего плаща, вытащил красное удостоверение, помахал перед Галиной, не раскрывая. – Майор Романов,