– А ты ещё можешь испечь?
– Не могу.
Жора опять прицеливается в спину, но опускает пистолет, всхлипывает.
– Пекарь, а что будешь делать?
– Не буду печь.
– Э-э, а тебя посадят.
Молчит.
– Я не хочу умирать, Слав.
Молчит.
– Мне-то что делать, а?!
Жара стоит редкая для Питера. Огонь вкрадчиво шуршит от кафе по полю. Рожь колосится как ни в чём не бывало. Люди бегут, люди машут руками, забывают о голоде, о себе. Если пожарные не успеют, ближние лавки и поле сгорят. А вот стела с гравировкой “Мила” останется.
А тот, кто её обнимает, чик ту чик, сгорит.
Если пожарные не успеют.
Георгий рвёт с шеи крест.
Папа разбирался
Нечет
Демон ненавидел лето, а может, то был расцвет его сил: всё увеличивалось, всё распирало, хохотало от жары. И сам он так появился перед Светланой – в дрожащем мареве от напружиненного битума. Он вылез из-под асфальтного катка, из тонкой трещины в полотне, когда нерадивых рабочих Дорстроя разморило в тени автобусной остановки по маршруту 192. То станет скверный участок дороги…
Светлана была высокой, как башня удовольствий.
Он был поначалу с указательный палец, но, попав под солнце, нагрелся и увеличился, стал белобрысый и выцветший, ниже её на голову.
Белые брюки – стрелками прохожих резать, – белая жилетка, белый пиджак, белая шляпа с атласной лентой по тулье. Он был бос, обувь – это для смертных, он потянулся к её сумке. Что там? – морковь, брюква, сплошь дачные корнеплоды.
– Выбор моей дамы-крестьянки! – демон захохотал. – Я буду его уважать.
Светлана умудрилась здоровенный турецкий баул завести за спину, отшатнулась, но вот беда, вот фокус – он сам оказался у неё за спиной, сумка уже была у него на плече, и её шершавые бока и пыльные углы не оставляли и следа на костюме подлеца.
– Вам не следует таскать тяжести, – сказал он и добавил: – Я знаю, где вы живёте, давайте туда не пойдём?..
– А куда пойдём?
Ей вообще-то двадцать один, у неё только один был. Тот, что в самоволке успел набедокурить, они были знакомы со школы. Светлана хотела романтики, солдат хотел Светлану, они выпили пива из бутылок. Прижал её к ограде, а там гремел, стравливал пар Колпинский трубный завод. Слева от раскачивающейся Светланы плескался арычок, справа сигналили в такт редкие ночные авто, а романтика ей чуть голову меж прутьев не зажала…
Нет, этот был другой.
– А как вас зовут?
И он захохотал опять и ответил, что никогда-никогда не поймёт русскую женщину, поэтому русская женщина в безопасности. Улыбнулся ей в душу, и вспыхнула трансформаторная будка, заискрили провода меж столбов линии электропередач, она, испугавшись, схватилась за его локоть, вороны сломались и посыпались оземь за их спинами. Они пошли по Механической, чёрт и Светлана. Она – крепкой кубанской породы, коренастая, бёдра и талия как у греческого сосуда, с толстой косой