– А вы раньше на кладбище были?
– Вчера. Осваивали площадку.
Удалов вздохнул. Не хотел спрашивать, но язык сам спросил:
– Вы случайно не заметили, в каком году я умру?
– Там уже вчера все было заклеено, – ответила женщина.
– Разумеется, – согласился Удалов.
Все было неправильно. И сторож в чине генерала, и тайные беседы под сенью памятника Якимовой от неутешных детей, и выдача товаров перед обедом – словно кто-то хотел сказать: «Ну, поторговали, а теперь сворачивайте свои игрушки, берите что дают и отправляйтесь домой».
Минц, сидевший сзади, вздохнул так тяжко, что звук донесся до Удалова.
– Тоже так думаешь? – спросил Удалов, обернувшись.
– Как и ты, – сказал Минц.
– И что скажешь президенту?
– Посоветую не вмешиваться, – ответил Минц. – Чувствую, что нам их не достать.
– А что он про шляпу говорил?
– Его слова требуют внимательного анализа, – ответил Минц.
Полковник запел песню «Все выше, и выше, и выше стремим мы полет наших птиц». Песня была бравая, военная, может, даже довоенная.
Некоторые стали подпевать. Кавказец, который сидел за рулем, тоже стал подпевать.
Сошли у агентства. Было уже темно.
Удалова охватила тревога.
Нечто чужое, как при инопланетном вторжении, присутствовало в воздухе Великого Гусляра. Пошатывались тени за заборами и кустами, пробежала собака служебной масти, далеко-далеко послышался шум танкового мотора… Когда Удалов с Минцем отошли от агентства шагов на пятьдесят и распрощались на углу с полковником и бритым парнем, который увлекал к своему ложу рыженькую девицу, в щели штакетника блеснул фонарь, уперся лучом в лицо Удалова, затем переметнулся к Минцу.
– Сдаемся, – сказал Удалов. – Конечно же, сдаемся, желательно получить пощаду.
– Получите, – засмеялся президент Академии наук, выходя из-за фонарного столба. Он был в маскхалате, на голове фуражка с государственным гербом. – Как дела, орлы? А то нас тут комары закусали.
– У вас машина есть? – спросил Минц.
Из кустов и из-за забора послышался смех. Возможно, давно уже президенту Академии наук не задавали такого нетактичного вопроса.
– Подожди здесь, сейчас мы закончим операцию, – сказал президент.
– Зачем, Толя? – спросил Минц. – Мы же все выяснили.
– Мне хотелось бы сначала изолировать всех, кто там побывал, а особенно организаторов.
– Организаторы ничего не знают, – ответил Минц. – Работали на проценте. Туристы тем более не виноваты.
– Надо изъять товары, – просто сказал президент.
– Погоди до завтра, Толя, – попросил Минц.
– Но они их пустят…
– Не пустят. Поверь мне, ничего не пустят. Все не так, как ты себе представляешь.
– Ты