– Звери едят, когда они голодны, а зло ест просто так, для своего удовольствия и темных делишек.
– Получается, Остара зверь. Она ест, потому что она голодна.
– Откуда ты про нее все знаешь?
– Знаю – и все. Не спрашивай.
– Ну так и почему бы ей не поесть чего-нибудь другого?
– Она ест смерть. Самая вкусная для нее – достойная смерть, она же подвиг, или смерть невинных и чистых на крайний случай. Но ведь и ты не предпочтешь мясо с гнильцой, когда есть свежее.
– И все-таки, я ее осуждаю, – отрезал Микола.
– Не знаю, но осуждаю. Это так типично для людей.
– Ты, вообще-то, тоже человек!
– Да? – рассмеялась Моргана.
Они шли вдоль реки и снова забредали все дальше в лес. Миколе становилось не по себе.
– Куда мы идем? – спросил он.
– Куда угодно. А для тебя есть разница, куда идти? Я по тебе такого не заметила.
– Откуда тебе что-то про меня знать? Мы почти не знакомы.
– Тебя выдают твои грустные глаза. Так что ли плохо жить в доме у Главы? По-моему, он весьма интересный человек.
– Конечно не плохо. Он замечательный отец, всегда придет на помощь… – Микола осекся, осознав, что он врет. – В любом случае, я хочу стать таким, как он.
– Но не станешь.
Эти слова ему запомнились больше всего. Оставшееся время они гуляли то туда, то сюда, разговаривали на отвлеченные темы. Она была милая, хоть и вредная. Красивая. На самом деле, она просто была первой девушкой, с которой Микола общался так близко. И он мог бы понять причину своих чувств, если бы хоть чуть-чуть разбирался в людях и себе. Да только он не разбирался.
…
Свята как всегда выпороли. Он стоял, привязанный к воткнутому в землю бревну, и спокойно, как и прежде, сносил наказание.
Микола видел все, потому что с утра вышел во двор смотреть на представление. Глава вернулся в деревню, и Свят сам пришел к нему поговорить. С ним пришли другие крестьяне, но скорее чтобы повеселиться, а не потому, что разделяли его убеждения. Ну какие у крестьян могут быть убеждения?
– Ты не прав, Глава.
– И в чем на этот раз я не прав? – он стоял, высокий, могучий, сложив руки на груди, на ступенях крыльца своего дома. Он смотрел сверху вниз на пришедших и ухмылялся, так же как ухмылялись его охранники.
– Ты не должен заставлять нас работать каждый день. У нас должны быть выходные.
– А как вы тогда рассчитаетесь со мной по всем долгам? За сто лет, что ли? Я столько не проживу. Есть работа – работай. Нет работы… Ну так не бывает. Все равно, когда вы не работаете, вы пьете водку. Я что ли вас не знаю?
Крестьяне захихикали и закивали.
– Я не пью, – возразил Свят.
– Ну и зря. Попробуй. Может поумнеешь.
Охранники загоготали.
– Мы объявим забастовку! – громко сказал Свят.
– Против чего бастовать будете? – Глава не торопился утихомиривать Свята, все-таки не так много развлечений в деревне, а таких – еще меньше.
– Против произвола! Твоего и твоих прихвостней. Ты не можешь постоянно нас штрафовать. Мы так никогда