Лучше б ты, ясноглазая, вышла замуж за старого!..
После того как отец Савватий совершил обряд, мы похоронили женщин на границе пустоши. Цилиндр «хозяев» последовал за нами: очевидно, он решил, что его поднадзорные вознамерились всей гурьбой бежать в пустыню. Но «жестянка» ошиблась: мы вернулись в лагерь.
А вечером пришло время для жареных лягушек-козерогов и новых злоключений. Северский был настроен весьма решительно: не успели мы рассесться возле костра, как он потребовал внимания.
– Эта пустошь не может тянуться бесконечно, – заявил он, – нужно бежать, пока мы вкрай не обессилели от голода.
– Как ты… уж простите великодушно – вы… Как вы намерены это сделать? – осведомился одноглазый Карп.
Северский махнул рукой. Для него все было само собой разумеющимся.
– Убежден, что в наших силах одолеть двух полусонных увальней и одну «жестянку» на тонких ножках. Затем уйдем в пустыню. С собой захватим столько воды и провизии, сколько сможем унести. Или вы не русские? – спросил он, вперив колючий взгляд в Карпа. – Или вы, собаки, совсем обасурманились?!
– Ты, барин, тише ругайся грубыми словами! – проговорил Карп сквозь зубы. – Натурально думаешь, что пустыню можно пересечь, что ли?
– Я ведь все сказал, холоп ты бестолковый, – пески не могут тянуться бесконечно…
Перепалка набирала обороты. Я представил себе Северского, как он в роли Моисея ведет нас через нескончаемую пустыню. Тянутся безжизненные пески – верста за верстой, верста за верстой; ни травинки, ни живой души. И манна не сыплется нам с чужих небес..
– А если здесь нет ни рек, ни озер, ни морей? – Карп поглядел на Северского сверху вниз. – Ты, барин, можешь себе такое представить? Пустыня без конца и края! Весь мир – одна великая промозглая пустыня!
– Бежать нам нужно непременно, – встрял в разговор Гаврила. – Только сделать это требуется с умом. А что ты, доктор, думаешь? – толкнул он меня в бок.
– Что он может думать? – Северский скривил аристократическое лицо. – Без микстур и шприцев он беспомощен, как скопец на брачном ложе.
Я не скажу, что слова артиллериста «ранили в самое сердце», но мне очень не понравилось услышанное. Как он смеет оскорблять в присутствии такого числа людей? Я было открыл рот, собираясь поставить зарвавшегося артиллериста на место, но за меня неожиданно вступились все.
– Доктор хотя бы не бьет баклуши, – заметил Карп.
– Да! Доктор готов помочь любому, о чем ни попроси, – поддержал одноглазого вожака один из его оборванцев.
– Наш доктор – хороший человек! – заговорили матросы разом. – Уважает нашего брата. Пусть скажет доктор! Доктор, говорите, не стесняйтесь!
Я прочистил горло. Конкретного плана действий не было, но кое-какие мыслишки имелись.
– А если двинуть вдоль русла канала, но с внутренней стороны вала? Мы уже видели, что цилиндры не могут передвигаться по столь крутому склону.
– Ну