– Зачем пожаловал? – неприветливый голос библиотекаря развеял мороки, витающие в воздухе.
– А, Елизарушка, здрав будь, не болей, – тихий, обманчиво мягкий голос мужчины зазвучал в ответ.
– И тебе не болеть, да не хворать. Так что привело? – настаивал на своем библиотекарь.
Мужчина усмехнулся и прошел вглубь зала, не торопясь с ответом. Резко остановился, потянул носом, словно ищейка, и медленно двинулся в читальный зал.
– Ты что это себе позволяешь! – громыхнул библиотекарь.
Мужчина от неожиданности вздрогнул и остановился. Он явно не ожидал подобной мощи от дряхлого на первый взгляд старика. Библиотекарь усмехнулся, довольный произведенным эффектом.
– А ты как думал? Это моя территория, и здесь я сильнее. Несмотря на все твои уловки и ухищрения, Ткач. И ежели я не возжелаю, а я не возжелаю, дальше ты не пройдешь!
Мужчина несколько мгновений вглядывался в полумрак читального зала, выискивая, высматривая что-то. Или кого-то. Потом нехотя отвернулся и перевел взгляд блеклых глаз на библиотекаря.
– А мне и не надо туда, собственно. Что хотел, я и так разглядел.
– Ой не ври мне, Ткач! Ой, не ври! Не за этим ты сюда пришел. Чует мое сердце, опять задумали вы что-то.
Библиотекарь поднял несколько книг со стола и вернул их на пустующие места на стеллаже. Смахнул со столешницы пыль и снова вернулся к стеллажу. При этом взгляд прищуренных глаз ни на секунду не отпускал гостя из виду.
– Да не смотри ты на меня так, Елизарушка, не смотри. Не стану я сегодня прорываться в хранилища твои. А когда стану – никто не сможет помешать мне в этом. Ни ты, ни уловки твои. Я вернусь сюда, Судьбою ведомый. А против нее никто не смеет идти!
– Ну да, ну да, – усмехнулся библиотекарь, от чего седые усы встопорщились ершиком. – Слыхали мы подобное когда-то, было дело. Обещания лились, как мед из кувшина. А речи были и того слаще. И что же в результате? Знания утеряны, боги забыты. И мы одной ногой в Хаосе стоим.
Библиотекарь продолжал перекладывать книги, как ни в чем не бывало, но в воздухе заметно повысился градус напряжения. Мужчина, собравшийся было уходить, медленно развернулся и подошел к конторке, за которой стоял Елизар.
– Ты на что это намекаешь, Кармин? Уж не на то ли, что это мы обернули мир в Хаос?
– Я не намекаю, мил человек, что ты. Мое дело маленькое – наблюдай, да записывай. Намеки – это по вашей части. Уловки, тонкости, хитросплетения. А я пишу себе и пишу. День ото дня. Разных пишу. И богатых, и бедных, и хромых, и убогих. И одаренных, – едва слышно добавил библиотекарь. Но во внезапно воцарившейся тишине его шепот отчетливо отпечатался в воздухе.
– И, ежели, суждено одаренному ступить в этот мир, значит, так тому и быть. И никто не вправе перечить Судьбе и мешать ему в этом!
– Ты забываешься, Кармин! – до того тихий и спокойный мужчина перешел на противный визг. Как будто кто-то провел ногтем по стеклу. – Сотни лет