«Опять двадцать пять, опять ненарушимые семейные правила. Не может никак человек перебороть себя. Или не хочет»
Ходила взад-вперёд, бросала взгляды в сторону почтамта: Валя не показывался. Ей всё больше делалось не по себе.
Водитель докуривал сигарету, смотрел на болтавшийся над улицей траспорант аршинными литерами: «БОНИ М. ГАСТРОЛИ В СССР!»
– Не пойму, – швырнул окурок в урну, – чего люди находят в этих неграх с барабанами? Из-за чего такой психоз? В Москве все с ума посходили, ни о чём больше не говорят. «Бони Эм, Бони Эм». Я бы даром на них не пошёл, ей богу.
– А что, можно попасть?
Спросила, чтобы поддержать разговор.
– Сорок рубликов спекулянтам отвалите, может, попадёте.
– Сорок рублей? – изумилась она.
– Как минимум.
Ахнула: треть её месячной зарплаты.
– Про кассы и не думайте, – водитель обрадовался случаю поговорить с пассажиркой. – На таких гастролёров билеты распределяют, знаете где? – повёл наверх головой. – На Новой площади, лично товарищем Шaypo. Слыхали, наверное. Главный босс по культурным делам… Вы надолго в Москву?
– Нет.
Разволновалась не на шутку: что с Валей, куда он запропастился?
Таксист рассказывал про открывшуюся недавно вещевую ярмарку в Измайлово, про торговые точки где выбрасывают дефицит, про наводнивших Москву цыган и кавказцев жульничающих и обворовывающих доверчивых москвичей. Она едва слушала:
«Господи, вдруг снова припадок!»
– Я сбегаю узнать, что с мужем.
Перебежала под оглушительные сигналы машин дорогу, поднялась торопясь по ступеням почтамта, влетела в вестибюль, озираясь по сторонам. Увидела Валю: он сидел обхватив голову руками возле телефонных кабин.
«Припадок!»
Через мгновенье была рядом.
– Валюша, тебе нехорошо? – теребила за плечи. – Нехорошо, да?
Он резко освободился из её рук. Лицо отрешенное, страдальческое…
– Что случилось?
– Потом, потом, – поднялся тяжело. – Подожди меня в машине.
Быстро пошёл к служебной стойке, справился о чём-то в окошечке. Вытащил деньги из портмоне, расплатился.
Она была сама не своя.
«Что происходит? Что с ним?»
– Идём! – схватил он её за локоть, потащил к выходу.
– Валя, можешь, наконец, объяснить, в чём дело?
– Я возвращаюсь, с Аллой несчастье!
Протянул бланк телеграммы-«молнии», она прочла развернув: «Алла попала транспортную аварию положение критическое выезжай немедленно мама».
Эту минуту она запомнила на всю жизнь. Как он стоял потерянный и жалкий прислонясь к колонне, она перечитывала