Но ничего подобного. Вместо этого Кёрли на перроне подтолкнул Флинн к Даниэлю, буркнув:
– Вам следует позаботиться о дочери, Уилер. Она ставит под угрозу секретность Всемирного экспресса.
Флинн ощутила, как запылало лицо.
– Я не нарочно, – сказала она. Сердце у неё по-прежнему колотилось от страха. Она ловила на себе взгляды павлинов. Группа второклассников пялилась на них, посмеиваясь. Что-то лихорадочно строчила Обри Бейкер, корреспондентка школьной газеты. У вагона-столовой стояла Гарабина, презрительно закатывая глаза. Похоже, её схватку с начальником станции видели все павлины на перроне. Флинн радовалась лишь тому, что не было видно Фёдора. Нельзя, чтобы и он узнал, что её первый выходной в качестве павлина не задался.
Даниэль только что получил из рук мускулистого сотрудника почтовой службы центрального офиса груду посылок. Не поднимая глаз, он сосредоточенно читал имена получателей.
– О, моя дочь, правда? – рассеянно спросил он. – Она ставит под угрозу секретность? Флинн, это нехорошо. Открытка в Германию? Поторопись, Всемирный экспресс через минуту отправляется.
Флинн, сощурившись, растерянно смотрела на открытку в своих руках.
– Ну-у-у, – протянула она. – Э-э-эм, да. Спасибо. Это маме. – Она тайком взглянула на Кёрли. Тот гневно фыркнул и, не сказав больше ни слова, потопал к хозяйственному вагону.
Едва он зашёл в вагон, Даниэль поднял глаза:
– С вами ведь ничего плохого не случилось, нет? Кёрли склонен преувеличивать.
Покачав головой, Флинн с облегчением выдохнула.
– Кажется, мы отделались лёгким испугом, – вздохнула Пегс, протягивая почтальону пухлый конверт с письмом для родителей. – Одно в Люксембург, пожалуйста.
Громкий голос в начале перрона заставил Флинн прислушаться:
– Поезд отправляется через тридцать секунд! Что вы тут торчите без дела?! – И синьор Гарда-Фиоре прогнал павлинов с перрона в экспресс.
Двое пятиклассников поспешно завершили работу над архитектурными зарисовками крыши в зале прибытия. Флинн, Пегс и Касим вслед за ними забрались по ступенькам в комнату отдыха павлинов. Там Оллин Гальдос по-прежнему фотографировал всё, что попадало ему в объектив. Едва все трое переступили порог вагона, он с воодушевлённым видом ослепил их яркой вспышкой.
В просторном вагоне было полно павлинов, и все они с любопытством уставились на них. Флинн втянула голову в плечи.
– Хорош щёлкать, папарацци! – задохнулся от возмущения Касим и с раздражением вырвал камеру из рук Оллина.
– Я художник, – вскинув подбородок, поправил его Оллин. – Пегс Хафельман – лучший объект для съёмки во всём поезде. Тебе не понять, потому что ты всего лишь круглик!
– Потому что я её друг! – уточнил Касим, высоко подняв камеру, чтобы Оллину было не дотянуться.
В следующую секунду за их спинами возник синьор Гарда-Фиоре:
– Поезд отправляется через десять