Снова ударяет в голову звук воды. Уже не вспоминается теплая улыбка возлюбленной, она осталась где-то в прошлом и потому растеряла все свое тепло, оставив только остывающий в памяти след необратимой утраты.
Сознание быстрее пробуждается, лишь немного избавившись от усталости и истощения. В ноге просыпается боль, хотя, по сравнению с тем, как она болела чуть раньше, по сравнению с тем, как отдавались болью удары сердца, когда огнем солнца пекло лицо, но нужно было ползти дальше, надеясь добраться до тени быстрей, чем поджарятся веки на глазах, – по сравнению с теми чувствами эта боль уже не кажется такой уж невыносимой.
Это помогает очнуться, и тут же взгляд схватывает застывшую на кончике листа капельку чистой воды. Уже не так жарко, не так светло. Значит, солнце успело скатиться к горизонту, хотя отсюда его не видно. Опустилась роса, когда дневная жара спала, а с листа на лицо успели свалиться несколько капель.
Рот открывается сам, а руки вновь поднимают тело выше, следом высовывается язык и только хочется поймать каплю, едва она решит свалиться. Конечно, она не уймет жажду, но от этого желание добраться до всего одной маленькой капли ничуть не утихает. А она набухает так медленно, так неторопливо, что за несколько этих мгновений уже успевает разыграться голодом нетерпение.
На листике что-то шевелится. Выглядывает маленький червячок, но тут же прячет свою голову. Ум, проснувшись, начинает жить мыслями, но он даже не вспоминает о желании выжить, о том, как хотелось выбраться из ловушки, из капсулы, из объятий песка, убежать от жара солнца. В мыслях не появляется идея, мелькнувшая в уме раньше, даже на мгновение не приходится думать о том, что нужно выжить, чтобы найти способ подать сигнал, чтобы просто разгореться еще ярче, чем когда-либо можно было подумать, чтобы зазвучать голосом истинной свободы, не искаженной философскими трудами Федерации.
Все эти мысли остаются жить где-то в самой глубине сознания, а на его поверхность всплывает только самое важное, только самое необходимое. Сразу же опровергается не успевшая сформироваться в голове мысль о том, что такое солнце должно бы убить к чертям всю жизнь, какая только может зародиться на планете. Такое мощное излучение не может… впрочем, дальше нет смысла думать, ведь этот огромный, темно-зеленый лист над головой, кажется, ничуть не беспокоится о том, как жарко палит его родная звезда.
И этот червяк, показавшийся всего на миг, но успевший обнаружить свое присутствие. Он, что, так и ползал по листьям, несмотря на палящее солнце, или же только вылез из тени, в которой прятался? Как бы там ни было, ясно, что жизнь этот зной не убивает. Что не ясно, а убивает ли солнце тех, кого глазами заметить нельзя?
Еще во время полета мысли об этом приходили в голову. Самое опасное, что может отыскаться на Асумгарде, – это вряд ли хищники. Хотя, нельзя быть уверенным. И все же, опасаться нужно не их, их хотя бы можно заметить, а вот паразитов, бактерий, вирусы – отыскать их глазами нет вовсе никакой возможности.
Сухое