Жар не спадал вот уже второй день, однако озноб, слабость и лихорадка не помеха для высокой цели. Какая ирония, именно сегодня Элою хотелось совершить задуманное. Сегодня, в день своего рождения.
Ему бы в постель, но некому было проявить заботу, ведь никто не видел Кальво уже четыре дня, а желающих поздравить именинника он попросту игнорировал, не отвечая на многочисленные сообщения в телефоне и социальных сетях. Болезнь, словно алкоголь, вытеснила Элоя из оков реальности, порождая в его сердце странные желания и несвойственную смелость. Он долго не решался вновь испытать себя, потому что однажды этот опыт увенчался зловещим успехом.
Что станет с человеком, который увидит собственную душу? Признает ли он себя и смирится с тем, кто он есть на самом деле? Айелет уже не могла ответить на этот вопрос. Но она стала первой, являясь символом, доказывающим талант и величие теперь уже признанного гения.
Поначалу ее смерть пугала Элоя. Он не спал ночами, просыпался в поту, разбуженный кошмарами той ночи и винил себя в гибели невинной женщины. Но со временем жажда творить пересилила чувство вины, и художник принял опасный волшебный дар, решив не скрывать от мира такую невиданную ранее красоту. Он дни напролет рисовал людей, лишь слушая их. Звонкий смех детей в парках, монотонная болтовня телеведущих по вечерам, скрипучее ворчание пожилых людей в кафе – он не видел их лиц, но рисовал голоса, следуя нерушимому правилу: смотреть на них нельзя, иначе картина будет иной, подобно миллионам безликих портретов.
На свой страх и риск неуверенный в себе Кальво впервые показал портрет Айелет своей подруге Кристине и та, прорыдав минут двадцать, убедила автора в продолжении этого ремесла. Она просила его изобразить и ее, но как он ни старался – ничего не вышло. Лицо Кристины он знал слишком хорошо, а это значило, что ее душе ничто не угрожало.
Затем была выставка Исмаэля, пророчащая день триумфа напыщенного богатенького начальника, который позволил Элою и всем своим художникам принять в ней участие. Кальво подготовился всего за неделю. Три портрета – три души. При этом самому автору смотреть на свои картины было невыносимо больно. Порой он боялся их, нанося краску, но не мог остановиться, словно ученый, оживляющий своего Франкенштейна. Однако риск оправдался. Люди не гибли. Они полюбили его и признали его дар. А некоторые, испугавшись, даже обвиняли в колдовстве, но тут же опровергали это и вновь возносили до небес. Что ему Исмаэль? Кого волнует сорванная выставка? Теперь Элой – главной герой на сцене, и Сиджес не удержит его в своих рамках надолго. Целый мир должен узнать, как выглядит людская душа.
Всего месяц прошел после трагедии на пляже, но Элою казалось, что пролетели годы, и дар ярким пламенем согревал его изнутри. Настало время экспериментов. Рост над собственным