– Все нормально? Может, сока или воды? – Гальярдо подался вперед, словно желая дотянуться до нее.
– Нет, я умею пить, Луис. Не будь таким галантным, умоляю. Тебе совсем это не к лицу. Кстати, кое-кто недавно схлопотал сердечный приступ, и, мне кажется, врачи не прописывали тебе коньячную терапию. Такого подарка твой организм может не выдержать, – ее равнодушный тон всколыхнул мирно спящую ярость, которая всегда была верной спутницей злодея-коллекционера.
– А ты здесь кто? Медсестра? Заботишься или смеешься надо мной?! Пожалуй, мне следует почаще быть собой и ставить на место самодовольных девиц! Тебя, похоже, не учили, что тыкать палкой в спящего тигра опасно! – он поднялся с кресла и подошел к ней вплотную, – не надо меня дразнить, девочка. Не рискуй!
Айелет невозмутимо смотрела вдаль, спокойная и будто бы сосредоточенная на чем-то, а Луис горел во власти коньяка и гнева. Ее поведение еще больше распалило его. Он ощутил себя проигравшим злым старикашкой, которого не принимает всерьез дерзкая соплячка. Айелет медленно подняла голову и коснулась его руки. Ее пальцы пробежали по коже сверху вниз и сжали ладонь буяна.
– Ты мне не нравишься, Луис. Но это не делает тебя плохим. Плохая здесь только я. Позволь мне быть ею. Играть в нее. Иначе я не могу. Слишком долго так жила. А ты будь собой, если хочешь, но не позволяй дерзкой девчонке вбивать кол в твое сердце. Я здесь не за этим. И ты тоже, – ее слова, словно ведро холодной воды, окатили Гальярдо.
Он держал Айелет за руку, не зная, как поступить. Еще одно новое ощущение в копилку к прежним. Она смогла усмирить его – смелая, смелая Айелет Скаат. Этот момент твердо убедил Луиса в том, что кол, о котором она говорила, уже вбит. Влюбленность – жестокая и банальная интриганка, связала его, подарив букет злого рока, досады и горечи. До любви было подать рукой.
– Иди спать, уже поздно. Давно пора завершить этот день, – проговорил Луис и отошел в дальний конец гостиной апартаментов, пропахших обидой.
– Ты прав. Пошутили и хватит. Спасибо за то, что развлек, – сказала Айелет и вскоре ушла, оставив опустошенного мужчину наедине с пустой бутылкой грусти.
– Не за что, красавица. Завтра будет веселее…
Четыре месяца спустя Луис больше не мог находить утешения в своей некогда благодатной уединенной пустоте. Под беспощадным барселонским солнцем парка Сьютаделья – оазиса, наполненного громким смехом молодежи, беззаботно проводящей досуг, Луис Гальярдо банально страдал от одиночества. Наступившее лето – вектор, тянущийся с недавней зимы. Той самой зимы, в которой люди влюблялись и гибли, умирая духом, но не телом. Несчастные жертвы случая, разбросанные по всей стране, находили утешение в своих воспоминаниях. Для кого-то сладостно-приятных, но и приторно-горьких тоже. Их время закончилось, и они застыли. Но среди них Луис выделялся особенно ярко. Он смотрел на отдыхающих вокруг и завидовал, наблюдая профиль идеальных отношений. Незамысловатые эмоции. Никаких масок. Преданность. Возможно ли, что люди