– Оплатил, – буркнул я.
Показал скомканную бумажку. Тетка покосилась с подозрением, туша нехотя развернулась и потопала к месту кондуктора. День явно не мой. Обычно меня запоминают с первого раза.
Пытаюсь прогнать плохие мысли образом человека с тростью…
Когда я был студентом-первокурсником, меня накрыла депрессия. Не так представлял учебу и вообще взрослую жизнь, людей, отношения… Не понимал, зачем все это, терпел издевки по поводу альбинизма, стал прогуливать пары, пропадал в компьютерных играх…
И встретился на улице прохожий в больших черных очках, часто стучал тросточкой впереди себя. На поводке вел немецкую овчарку. Энергичный, с прямой спиной, улыбался, поспевая за зверем. Я сказал себе тогда, что по сравнению с его проблемами мои детский сад. Но поразило, насколько этот человек полон жизни. С завистью подумалось, что он даже более зрячий, чем я…
Смог бы я так же?
Вопрос не покидал весь день. А вечером посетила идея. Жил я в общаге, на выходных сокамерники уезжали по домам, и я решил воспользоваться. Задраил окна, заткнул всем, чем можно и нельзя, каждую щель, откуда проникал свет, завязал глаза… и попытался прожить день в кромешной тьме.
Конечно, с моим генетическим дефектом и так вся жизнь в сумерках, но минимальный уровень света все же нужен. А тут – сплошная чернота. Пожизненно! Каково это, жить на ощупь, ориентироваться как летучая мышь? Живут же люди! Целые жизни проживают, заводят семьи…
В общем, попробовал.
Честно говоря, не помню, какие были впечатления и выводы. Самое сложное было – заваривать чай. Наливать кипяток из чайника в кружку. Когда польется через край, я видеть не мог, приходилось держать над водой палец, лить медленно. Жар все ближе, палец хочется убрать, но все равно держишь и льешь по капле, боясь ошпарить, а в конце все равно «С-с-с!» – как змея, которой отдавили хвост, – отдергиваешь, трясешь… И еще помню, что эксперимент пришлось прервать ближе к шести вечера, потому что его чистота была нарушена. Заметил, что под повязку, снизу, в уголках переносицы, все же проникает свет.
Ничего особенного тогда не открыл. Зато было о чем рассказать Свете. Может, из-за этой истории она разглядела во мне, неудачнике, нечто, во что можно было влюбиться?
На остановке вошли трое в солдатской форме. Первая мысль: за мной. Но заставляю себя думать, что это уж слишком. Я не дочку генерала завалил, чтоб из-за меня подняли военные части. Ребята в увольнении, только и всего…
– Ну что, Костян, ты к своей?
– Ага. Пацаны, одолжите по сотке на букет…
– Костян, ты сам подарок! А будет выделываться, кулак ей в зубы.
– Не, не могу. Она капризная, без букета никак, а я уже третий месяц без этого дела… Пацаны, выручите!
– Ладно, держи… Вовчик, а ты чего хмурый весь день? Колись!
– Моя написала, замуж выходит… Не дождалась.
Они заняли поручни на центральной площадке, тетка собрала урожай монет, всучила билеты, а я стараюсь вести себя естественно.
Нож