Поэтому, пробираясь по кустам по направлению к стоящей в центре зарослей машине, я была почти уверена, что Валерий не станет мешать мне. Вряд ли моя вылазка в непосредственной близости от противника интересует его.
Когда стало возможно различить силуэты двигающихся вокруг машины людей, я остановилась, чтобы оценить обстановку прежде, чем подобраться поближе.
В центре поляны стоял серьёзно экипированный трёхосный джип, подобный тем, что спецподразделения использовали для ведения локальных боевых операций. На крыше машины горел укреплённый панорамный прожектор, но сектор освещения был перекрыт специальным колпаком. Доносилась музыка: кто‑то в машине включил магнитофон. Десятка два человек сновали вокруг машины, занимаясь, кажется, ее оборудованием. Это удивило меня: дня им, что ли, мало? Объяснение могло быть только одно: подготовка шла полным ходом, ночные манипуляции с техникой производились не из желания скрыть свои действия от противника, просто время было им дорого.
Свет прожектора довольно хорошо освещал поляну и разложенные на ней предметы. Это было какое‑то оборудование, его‑то и устанавливали на машину, которая, ощетинившись какими‑то трубками, датчиками и приспособлениями, уже напоминала передвижную научную лабораторию. За Извекова решили взяться всерьёз.
Какой‑то человек прохаживался от одного места к другому, склонялся вместе с кем‑нибудь над оборудованием, отдавал распоряжения, объяснял, время от времени ободряюще похлопывал кого‑то по плечу. Этого человека я никогда не видела раньше. Мне не видно было его лицо, оно было плохо освещено и по нему все время пробегали тени. Но фигуру его, невысокую, атлетическую, необычно грациозную в своей мощи, я точно видела впервые.
Медленно и осторожно, задевая за все ненавистными лохматыми ушами, я поползла в самой гуще кустарника вокруг поляны. Немного продвинувшись в ту часть, которая до сих пор была от меня затемнена, я наконец увидела тех, ради кого я и предприняла свою вылазку. На краю поляны, на каких‑то ящиках сидели Юрий и капитан Зинченко.
Самые разные ощущения охватили меня, от радости за то, что с братом все в порядке, до тоски и отчаяния. Захотелось выскочить из кустов со всей собачьей