Внутри воспоминаний. Дарья Александровна Гончарова

ещё долго нужно будет греться на солнце, но они уже тут, мы их видим. Когда был перерыв в уборке, я, схватив из дома кусочки чёрного хлеба, забегала с подружкой на такой же костёр с листвой к кому-нибудь во двор, там мы жарили хлеб, ели, дуя и обжигая губы. Потом я неслась назад и ближе к дому уже слышала бабушкины замечания – кто-то из братьев делал что-то не так. Мы быстро собирали ещё пару кучек, и потом самое главное и долгожданное – первый в этом году самовар! Растапливать его поручалось Тёмке, как самому умному и взрослому мужчине среди нас (Никитка был младше нас на 5 лет). Тёма серьёзно подходил к вопросу, разжигал щепочками, раздувал и старался. Мы с Никитой закидывали сосновые шишки, чтобы вкусно пахло. Надевали сверху трубу, и всё, можно ждать и накрывать на стол. Чаепитие на улице, под навесом летнего домика. На лавках лежат тёплые подушки, мы в куртках, но это уже весна!  Птицы, воздух – всё началось! Пить чай на улице, первый раз после зимы, – это волшебство. Из кружки идёт белый пар, он пахнет дровишками и сосной из-за шишек. Душистый очень! Мы пьём чай и смотрим в наш сад, он стал чистым и свежим. Он дышит! Костры уже догорают, а их запах не выветривался из нас ещё пару дней. Им пахло всё – когда мне кажется, что он пропадает, я нюхаю кожу руки.

      Наш дом, наш сад, наша улица

      Некоторых воспоминаний у меня нет, но я слышала столько историй с самого детства от прабабушки Нины и бабушки Иры, от мамы и от тёти Клавы, нашей дальней родственницы, которая делила с нами дом на две части, что этот образ – нашего дома – сформировался с маленьких моих лет, и всегда кажется, что я там прожила не одну жизнь, а вместе со всеми. Наш дом был таким местом, где каждый из нас был счастлив, в определённый отрезок своей жизни.

      Дом построили на краю Коровьего лога мой прапрадед Тихон и прапрабабушка Анна. Жили хорошо – прадед работал краснодеревщиком. Моя бабушка Ира (дочь Анны и Тихона) всегда рассказывала нам, что посреди гостиной стоял белый рояль, а в малой комнате была печь с изразцами. Я помню из детства только сундук тех времён – деревянный, перетянутый железом, а внутри ковры, тонкие и с такими переливами, как крылья бабочек.

      Потом была война. Прабабушка Анна осталась в городе, а дочь Нину эвакуировали в Алма-Ату.

      Вернувшись в разрушенный город, мои прабабушка и бабушка все восстанавливали сами, носили брёвна из реки, строили дом с самого начала. Он получился тёмно-зелёного цвета с белыми резными рамами. Одна из комнат была верандой, её стены состояли наполовину из окон, тонких и лёгких. Комнату всегда наполнял свет и воздух, завтракать там было одно удовольствие! На столе стояли свежие цветы или ветки сирени из сада.

      Потом у Нины появилась своя семья: муж Анатолий и маленькая дочка Ирина (моя бабушка). В 1941 году была получена телеграмма, что Анатолий без вести пропал. Он больше никогда не вернётся домой. Не появится на углу улицы, не откроет калитку, не зайдёт в сад.

      Мир восстанавливался от войны, дети росли, и весна вновь наступала. Уже взрослая Ирина приглашает в дом своих