Знакомясь с жизнеописанием русских кавказцев, нашел он среди прочих имя Михаила Алегуковича Черкасского. Первое упоминание о нем датировалось 1664 годом, когда приехавший в Москву молодой князь был представлен царю Алексею Михайловичу, крещен и спустя недолгое время принят на службу. Был новгородским воеводой, участвовал в русско-турецкой войне 1676-1681 годов. В «Словаре достопамятных людей Русской земли» Д. Н. Бантыш-Каменского говорится: «Князь Михаил Алегукович в 1679 году, предводительствуя многочисленным войском, удержал турок и татар от вторжения на Украину, нанес последним значительный урон под Киевом». Начавши служить у государя-отца остался благородный горец верен государю-сыну. Отдал немало сил пособляя малолетнему Петру в перестройке «потешных батальонов» в регулярные гвардейские полки – Преображенский и Семеновский. Во время восстания стрельцов встал не колеблясь на сторону государя. «Муж чести и правды, по словам академика Н. Г. Устрялова, он жестоко осуждал все действия любимцев Софьи». Принял деятельное участие в разгроме мятежников, входил в число ближайших сподвижников Петра, коим поручено было расследование причин и обстоятельств бунта. Присутствовал при допросах, пытках, массовых казнях стрельцов. Во время подготовки второго Азовского похода пожертвовал казне немалые деньги на строительство двух шестидесятипушечных фрегатов, был рекомендован Петром на должность главнокомандующего сухопутными силами, получил звание генералиссимуса. Захворав накануне похода был заменен воеводой А. С. Шеиным, но оставлен в Москве на период отсутствия монарха в должности царского наместника.
Родословная Михаила Алегуковича вывела его прямехонько к старшему сыну Андрею, маршировавшему когда-то с игрушечным ружьем в «потешных» отрядах малолетнего Петра, ставшего впоследствии одним из первых офицеров Преображенского полка. Он-то и положил конец его сомнениям по части корбовского «Дневника».
«Нашел советчика, – слышал он сквозь шелестенье архивных страниц юношески чистый голос – Австрияка какого-то! Меня бы наперед спросил. Мы же с Санькой Бековичем-Черкасским однополчане, палатку офицерскую на двоих делили. А ты – «Корб», «Корб»… Пиши, сочинитель, – приказывал. – Касаемо