Тома первый раз переступила порог большой квартиры на Радищева и сразу ощутила гнетущую тишину, словно весь мир утратил звучание. Может, оттого, что почти все окна выходили во двор, в глухой питерский колодец. Всё кругом выглядело мрачным и бесцветным. Тамара и этому нашла объяснение – горели лишь тусклая лампа в прихожей и одинокий торшер, который отбрасывал немного света из гостиной.
– Почему так темно? – Тамара уже потянулась к выключателю.
– Не включай свет! – почти закричала Татьяна.
Тамара испуганно отдёрнула руку и только сейчас разглядела, как сильно та похудела. На корнях волос широкой полосой отсвечивала седина, и куда-то подевалась её величественная осанка, как согнулась под невидимой ношей. Таня куталась в большой шерстяной плед, и всё равно казалось, что ей невыносимо холодно и она никогда не может согреться.
– Господи, да что здесь творится?! Ты одна? А где Соня? Она больше не живёт с тобой? – из Тамары сыпались вопросы один за другим.
– Пойдём, сядем на диван… Не могу стоять, голова кружится, – Таня с трудом подбирала слова. – Прости, что вытащила тебя в такое время… Мне вдруг захотелось, чтобы именно ты сегодня была рядом, – она всхлипывала, как маленькая девочка, и это не вязалось с тем, как ужасно она выглядит.
– Странно, но ты единственный человек, с кем я могу говорить обо всём, не стесняясь быть непонятой, хоть нас и разделяет бездна лет.
Татьяна забралась с ногами на диван, обхватила их руками, притихла и уставилась на портрет, который висел ровно напротив, и неожиданно заговорила, точно сама с собой и Тамары вовсе нет рядом:
– Я заказала его полгода назад у одного знакомого художника. Хотела Соне приятное сделать. Мне сразу портрет не понравился. В нём было что-то нехорошее, и каждый раз я хотела его куда-нибудь задвинуть, чтобы на глаза не попадался. Соня, наоборот, находила его милым и говорила, что чувствует явное сходство, словно в зеркало смотрится. Это каждый раз останавливало меня, и я с трудом пыталась привыкнуть к его присутствию в нашем доме. А ведь это было предупреждение! Это был знак! Какие у неё странно печальные глаза, словно предчувствуют беду…
Тома застыла, не в силах оторвать взгляда от картины, и всё ещё надеялась, что это не то, что она подумала.
– Тамара, её убили! Цинично, жестоко!
Татьяна схватилась руками за голову, изо всех сил зажмурила глаза, пытаясь не поверить в реальность сказанного. Тома от неожиданности ахнула, что-то очень больно сжалось в груди.
– Не