– Котофей! – возмущенно зашипела я, пытаясь спихнуть лохматого нахала прочь.
– Не ори! – громким шепотом заявил кот, опасливо оглядываясь. – Матушка скоро проснется, а она не любит, когда долго разлеживаются. Да и дела у нее, – загадочно добавил мой ранний визитер.
Я глянула в окно – создавалось ощущение, что рассвет еле-еле забрезжил. На улице уже развиднелось, конечно, но до времени моего обычного подъема было еще ой, как далеко.
– Отстань, дай поспать, – простонала я, пытаясь натянуть на голову подушку.
– Некогда спать, поднимайся, давай! Будешь лениться, самые каверзные задания получишь!
– Кто тут ленится? Я силы восстанавливаю! Вчера еле живая сюда доползла! – возмущалась я, тем не менее, садясь. Прислушавшись к себе, с удивлением обнаружила в теле отвратительную бодрость – ничего нигде не болело, не тянуло, не скрипело, и вообще, казалось, что я скинула лет двадцать – настолько чудесно мне было. Кот удовлетворенно уставился на меня, как будто мое отличное состояние было целиком и полностью его заслугой. – Ну ладно, твоя взяла. Умыться-то где можно?
– Там, – котяра неопределенно махнул лапкой в сторону выхода из горенки, завешенного цветастой занавеской. – Ты сначала скажи, дева, как тебя звать-величать? А то неудобно как-то без имени-то…
– Ой, правда! Что-то я не представилась, – и я набрала воздуха в легкие, чтобы назваться, однако странный кот прикрыл мне рот лапкой.
– Ты правда хочешь, чтобы в этом мире звучало твое имя из того, твоего который? – понизив голос и серьезно глядя мне в глаза уточнил он.
– А что не так с моим именем? – удивилась я, тоже переходя на шепот.
– У вас что, правда так все запущено? – изумился Котофей. – Так-то истинное имя – это власть над человеком. Да и не только человеком, кстати. Хотя… Истинных-то у вас как раз и нету…
– И что делать? Истинного нету, то, которое есть, называть нельзя – тогда как? – озадачилась я.
– А ты спроси, да к себе прислушайся – вот и узнаешь, – загадочно произнес кот, удобно устраиваясь на нагретом мною месте.
Вот странно, отношения у меня с моим именем были напряженные – в детстве мне оно не нравилось, казалось мне слишком простым, хотелось другого. Потом я привыкла, и даже полюбила его, так что теперь совершенно не представляла, как могла бы зваться иначе. И как же мне называться в этом странном мире? Следуя Котофееву совету, я прислушалась к себе.
– Огнедара… Огнедара… Огнедара… – нарастало где-то внутри. Я покатала имя на языке. Странное, завораживающее, яркое, взрывное… Оно как-то сразу легло к сердцу, и я произнесла его вслух.
– Огнянка, значицца, будешь, – резюмировал кот, спрыгивая на пол, и – хвост трубой – показывая мне путь к месту омовения.
Вернувшись в избу, которая с утра снова присела на свои курьи ножки, будто подремывая, я застала нашу хозяйку почти готовой