– Да ничего… вспомнилось просто, сам не понимаю – почему.
Кит чмокнул сестренку в надушенную щечку, заплаканную женушку тоже чмокнул в щечку, растолкал сонного зятя, ухватил за шкирку и поволок к выходу из церкви, по дороге шепотом принося извинения собравшимся скорбящим.
– Твой брат не появился? – зевая, спросил Гордон, когда они ехали домой. Кит сам сел за руль своего черного бронированного механо и погнал с бешеной скоростью, сосредоточенно глядя на дорогу.
– Нет.
– Но твои люди разыскали его хотя бы? Паренек жив и здоров, надеюсь?
– Да. Вполне. Сказал, претензий у него не имеется. Подписал все необходимые документы. Сказал, что на похороны не приедет, и мы все можем катиться к чертям. Маленький Дэнни. Вот свинья. Надеюсь, он скоро сдохнет и сгниет в сточной канаве.
Гордон приоткрыл рот, но, секундочку поразмыслив, благоразумно решил воздержаться от дальнейших расспросов.
Кит включил радио, и они в поистине гробовом молчании прослушали выпуск последних – как обычно скверных – новостей, и массу популярной – как обычно скверной – музыки.
Едва они вошли в дом, еще в холле их встретил заливистый детский плач. Гордон перекривился, затрясся, принялся лихорадочно сдирать пальто и впопыхах чуть-чуть не удушил себя шарфом.
– Прекрати, – сказал Кит сурово, – во-первых, младенец с няней. Во-вторых, подумаешь – зуб режется. В-третьих, если ты будешь постоянно с ним носиться, младенец вырастет эгоцентричным монстром, и тебе придется выгнать его из дому, а потом ты умрешь, и он не приедет на твои похороны.
– Во-первых и в-последних, – ответил Гордон сердито, – вот зануда ты! Это тебе не какой-то там младенец, а мой родной сын и твой родной племянник, между прочим. К тому же, няня – это одно, а папа и мама – совсем другое. По-твоему, головастик просто так вопит, от нечего делать? Ему больно!
– Гордон, ты страус.
– Кто?
– Такая смешная птичка, вечно прячет голову в песок.
– А ты – живодер.
– Остроумный страус.
– Бессердечный живодер.
– Давай Максу в бутылочку вместо молока нальем бренди, он будет спать, как убитый, и перестанет нас донимать своими воплями, – предложил Кит, снимая пальто и закуривая.
– Помогает?
– А то, – серьезно сказал Кит, пыхнув сигаретой, – бутылочка бренди от всех детских хворей помогает, папаша.
Гордон в сердцах обозвал шурина бесчувственной скотиной и ушел к сыну. Кит пожал плечами, направился в гостиную, подошел к бару, налил себе спиртного и выпил одним глотком. Потом ослабил узел галстука, налил себе еще, на сей раз добавив два кубика льда, сел на диван, подождал, пока лед в стакане чуть подтает, и сделал медленный, тягучий глоток. Сделав второй, он немедленно провалился в сон. Кто-то деликатно растолкал его.
– Милорд?
С трудом разлепив слипающиеся глаза, Кит увидел отцовского