Поднялся, отряхнул штаны, сделал вид, что теперь они чистые. Повернулся спиной к Тихому, сделал шаг. Что-то не так. Посмотрел по сторонам. Глянул на корягу, взявшую обязательства подножки. На мягкой тропинке две мелкие впадины от моих ладоней. Чуть поодаль – ещё две. Кто-то тоже упал. Но не на четвереньки. Растянулся плашмя. Недавно. Небольшого роста. Убегал с озера. И не потому, что боялся куда-то опоздать. Кто-то видел убийство. Именно страх наказания заставил мчаться в лес, позабыв осторожность.
Сел в авто, спина прилипла к креслу. Завёл двигатель, открыл окно, полез в бардачок. Окровавленные салфетки заняли пассажирское сидение. Пристегнулся, хотя в этом и не было смысла – я и так на отлично приклеен к спинке. Очередные условности. Дорога не сулила встречных машин: весть об убийстве на озере успела поселиться в каждом доме, и самые любопытные успели начать бояться.
Управление давалось с трудом. Руль хотелось оторвать и выбросить. Болела правая рука. В унисон заныла левая. Так мне и надо. Почувствовал себя диссидентом, наказанным за мысли. Да, я тоже испытываю эмоции. Но они несравнимы с общечеловеческими: беднее, тоньше, прозрачнее. Глубины переживаний не мой конёк. Остаётся глубина мыслей.
Пока выбоины заигрывали с шинами, я воображал себя в душе. Нет, это не пот со лба, это вода из лейки. После надо будет покататься по городу, вдруг, повезёт? Мне часто везёт. И я увижу небольшой рост и разбитые коленки. Он наверняка должен был разбить коленки. Возможно, даже и подбородок. Это было бы очень кстати.
Мелькнула табличка, возвещающая о въезде в город. Предвкушение горячего кофе и холодного душа набросили скорости. Тост и джем. Люблю сладкое. Да, я умею любить. Например, я люблю свою работу. Свою квартиру. Люблю жёсткие джинсы и мягкие кроссовки. Ещё очень люблю свой город. Маленький и несовременный. Напуганный гибелью неизвестной девочки. Это ему за дальность от столицы. Чем проще населённый пункт, тем мельче преступления. Воровство, и то из ряда вон деяние. А тут целое убийство. Кража жизни. Со взломом половой неприкосновенности.
ДВА
Этот город невозможно стыдился, когда его называли таковым. Какой он вам город?! Городок, городишко, на крайний случай, хотя это единственно промеж своих допускается. Возможно, населённый пункт, лучше вообще без приставок. К чему эти уточнения? Никто же не говорит: человек Имя Отчествович Фамильев. А, если кто и скажет, то выйдет бесспорным дураком. Какие-то ненужные костыли получаются. А городок, в конце концов, не Хабаровск, не Ярославль и, прости Господи, не Москва там какая-нибудь. Под тяжестью значимости не загибается, спину держит ровно, от прироста населения не проседает. На денежных знаках не просто отсутствует, а даже и не планируется. Вот, ежели бы государство задумало посильнее унизить