– Что прежде надо? – спросил Крайнев, играя желваками. – Хлеб или патроны?
– Патроны! – в один голос сказали Саломатин с Ильиным.
– Сразу не обещаю, – сказал Крайнев. – Что бог раньше пошлет. Немецкая форма имеется?
– Конечно! – улыбнулся Саломатин. – Все как положено: шинели, каски, нагрудные бляхи… Даже мотоцикл. Правда, без бензина.
– Кто говорит по-немецки, кроме тебя?
– Никто, – покачал головой Саломатин.
– Будешь мотоцикл толкать? Не погнушаешься, полковник?
– За патроны я – хоть паровоз! – Саломатин встал.
– Опасно, товарищ полковник! – встрял Ильин. – Ваши портреты на всех столбах. Сто тысяч марок за голову.
– Сэкономим немцам! – усмехнулся Саломатин. – Сами придем. Эх, Савва! Вспомним молодость?!.
Несколько минут спустя Саломатин, прижимая к груди маленький сверток, спустился в землянку, замаскированную кустом боярышника. У входа его встретила маленькая, худенькая женщина в военной форме.
– Спит! – шепнула, прижимая палец к губам. – Еле укачала. Голодная.
– Вот! – сказал Саломатин, разворачивая сверток. – Поешь!
– Колбаса? – изумилась женщина. – Откуда?
– Хороший человек принес.
– Поужинаем?
– Ешь сама. Я сыт.
– Обманываешь?
– Вот! – Саломатин дохнул на жену. – Чувствуешь?
– Водкой пахнет, – согласилась женщина. – Пить пил, но ел ли?
– Варенька, жизнью своею клянусь: ел! Так нажрался, что брюхо трещит. У Ильина сидели. Он, я и гость. Ешь! Тебе дочку кормить надо.
– Что за гость? – спросила Варя, нарезая на дощечке колбасу. – Да еще с такими дарами?
– Брагин.
– Тот самый? – замерла с ножом Варя.
– Именно! – Саломатин подхватил жену и закружил по землянке. – Отыскал нас, пришел… Ох, и заживем мы сейчас!
Варя засмеялась, но тут же испуганно прижала палец к губам. Саломатин осторожно опустил ее на земляной пол и все время, пока жена ела, не спускал с нее счастливого взгляда…
2
Молодой полицейский встрепенулся и вытянулся у бруствера из мешков с песком.
– Кто там, Романчук? – спросил старший поста, мордатый полицейский в засаленной шинели.
– Немцы, кажись.
Мордатый подошел и встал рядом. Из-за недалекого поворота появилась странная процессия. Двое немцев в длинных шинелях, упираясь сапогами в раскисшую грунтовку, катили мотоцикл с коляской.
– Заглохли! – сказал мордатый. – Эк, угораздило! Давно толкают. Мотоцикл трещит – за версту слышно, а было тихо.
– Я окликну! – сказал Романчук и, не дожидаясь позволения,