Прочесав память, я убедился – моей вины в незапертых дверях не было. Ведь перед уходом проверил все дважды, беспокоясь за Мурмашу. Бросить ее, так сказать, в открытом доступе просто не мог.
«Конечно! – снова поддел меня вредный внутренний суфлер. – Беспокоился бы на самом деле, остался бы с ней вообще!» И оспорить его обвинения я не сумел, поскольку чувствовал – прав, подлец, во всем же прав!
А что, если моя внезапная гостья попросту обвела меня вокруг пальчика? Разыграла короткую пьеску для одного актера – актрисы, конечно же – и усыпила доверчивого простофилю. Для этого подсыпала что-нибудь дурманящее в вино. А сама собрала какие-никакие ценные вещи и удрала! В этот вариант отлично вписывалось ее стремление изучить город и обратную дорогу. Плюс настойчивое увиливание от расспросов о цели приезда. Не могла же она выдать что-нибудь вроде: «Солнышко, я тебя обнести планирую». Вот и набрала в рот воды. Ну или что там она пила весь вечер.
Но и аргументы против имелись. Зачем вообще подобные сложности? Стоило ли оно того – лететь в такую даль, чтоб негарантированно получить прибыль? И какую, собственно, прибыль?! Впечатление подпольного богатея я точно не производил, чтоб Маше так рисковать!
Я тихонько, стараясь не скрипеть половицами, сделал первый шаг по коридору в направлении зала. Можно было, конечно, сразу же позвать Мурмашу и тем самым разрушить – или подтвердить – все сомнения. Но вдруг она попросту спит, убаюканная телевизором? Возможно, уже пожалела о высказанной мне просьбе. И вот сейчас, раскаявшись, будет извиняться. А я опять все усложняю и вижу по привычке в коричнево-серых тонах.
Постоял, прислушиваясь. Как ни тужился, кроме невразумительного телебреда так ничего и не уловил. Ну разве ветер приносил издалека спокойное посапывание дремлющего города, изредка вспарываемое рокотом и визгом покрышек. Осторожно двинул дальше. По собственному, если что, дому!
И тут я будто бы спугнул все звуки своим вниманием – они исчезли в один момент. Словно некто подкрался сзади и незаметно накинул на голову непроницаемый мешок. Даже телевизор галантно заткнулся. Не мог же я просто взять и потерять слух? Насколько знаю, такие вещи происходят постепенно.
Коридор заканчивался. И надо было что-то решать: идти вперед, бежать обратно или садиться на пол и ждать, чем закончится. Или же звать Мурмашу, чтоб звонила врачам – у нее тут вообще-то хозяин дома и по совместительству друг оглох!
Однако, бросив взгляд в проем, я сразу определился. И содрогнулся.
Гостья моя полулежала в кресле, которое облюбовала с самого начала. Только что свесилась с подлокотника лицом в пол. Лежать так долго обычный человек вряд ли смог бы – стало бы мутить от прилива крови к голове. Да и твердая основа мебели вдавила бы грудь и стеснила дыхание. Мне, наверное, стоило окликнуть Машу, переложить ее на приготовленный