Везде было пусто. Уцелевшее окружение царицы в основном собралось в одной из самых последних клетушек. Впрочем, неуцелевшее находилось там же. Я имею в виду какого-то юношу в окровавленной рубахе, лежащего на постели, и бездыханное тело старухи в кресле. Судя по одежде, оба – поляки.
Впрочем, юношу я, присмотревшись, тоже причислил к уцелевшим, но частично – пока дышит, пусть и с трудом. Не иначе как пуля угодила в легкое – розовые пузыри на губах при каждом выдохе. Странно, но лицо знакомое. Ну да, так и есть, юный паж царицы Матвей Осмольский. Вчера вечером именно его я видел в палатах. Тоже в жмурки играл. Господи, как давно это было!
Догадаться, что именно подумали дамы о нашем с Брянцевым и Воейковым появлении, было несложно – все пятеро дружно завизжали так, что у меня в ушах аж зазвенело. Одна толстуха проворно метнулась к Осмольскому и, широко раскинув руки, загораживая несчастного паренька, быстро-быстро затарахтела по-польски. Вторая торопливо шагнула в другой угол, закрывая своими могучими телесами кресло, в котором полусидя-полулежа пребывала мелкая пигалица. Ну да, она самая – Марина Юрьевна, государыня всея Руси.
– Вы уже убили Дмитрия, а здесь одни несчастные женщины, ясновельможный пан, – торопливо заверила меня одна из толстух.
Кажется, я ее тоже где-то видел. Ах да, во время пира, на котором присутствовал в качестве представителя королевы Ливонии Марии Владимировны. Вроде бы именно она стояла за креслом Марины, прислуживая ей на правах родственницы. Панна Тарло, если я не ошибаюсь.
– Но одного мужчину я здесь вижу, – вежливо поправил я ее, указывая на Осмольского.
– Какой же это мужчина?! – всплеснула руками вторая толстуха, как я позже узнал, Барбара Казановская. – Совсем мальчик, к тому же без сознания и потерял много крови. Попытка защитить несчастных женщин и без того слишком дорого обошлась ему, так что неизвестно, выживет он или нет. Пощадите его, любезный князь.
– Раз попытался защитить, значит, уже не мальчик, но мужчина, – не согласился я с нею и, повернувшись к своему стременному, распорядился: – Когда лекари придут, одного сюда.
Дамы продолжали взирать на меня с испугом, да оно и понятно – поди разберись влет, на чьей я стороне. Вроде обласкан государем, но ведь Дмитрий и Шуйского облагодетельствовал сверх меры. На недавней свадьбе этой сволочи в боярских одеждах государь и вовсе доверил чин тысяцкого,