– Есть, как не быть, – вздохнул я. – Сейчас его тело вынесут.
Федор нахмурился.
– Как… тело?! – недоуменно уставился он на меня.
– Подранили его. Да так тяжко, что он и часа не протянул, – пояснил я.
– Как… не протянул?! А ты, князь, куды глядел?! – выдохнул Брянцев.
Я развел руками. Некоторое время Федор молчал, наконец плачущим голосом воскликнул:
– Да как же это?! – Он скрипнул зубами и шарахнул шапкой об пол. – Эхма, промешкали! А ведь сказывал я Жеребцову, да и прочим, поспешать. Вот те и погодили!
– Себя не виновать, – буркнул я. – Ему прямо на улице кто-то в грудь угодил, когда мы в храм бежали. Все равно бы вы не поспели.
– И чего теперь делать?! – растерянно спросил он меня.
Я оглянулся на своих гвардейцев, затем на вышедшего из алтаря архимандрита и, повернувшись к Брянцеву, твердо произнес:
– Слово он свое перед смертью поведал. Сказал, что пока должен править Опекунский совет.
– Совет? – озадаченно переспросил Федор.
– Совет, – подтвердил я. – А в него он включил престолоблюстителя Федора Борисовича Годунова, императрицу Марину Юрьевну, ну и меня.
– А почто он сразу свое царство Федору Борисовичу не отдал? – изумился Брянцев.
Я чуть помедлил, колеблясь, но решил сказать правду.
– Таить не стану. Править нам надлежит только до тех пор, пока у императрицы не родится дите и не придет в нужные лета. – Но предупредил: – Но ты пока про это молчок.
– Да какое дите, когда их свадебка всего седмицу назад была? – нахмурился Федор, непонимающе уставившись на меня.
Ну да, точь-в-точь как я пару часов назад взирал на Дмитрия: «Какой еще ребенок?» Пришлось напомнить, что для зачатия порой хватает и одной ночи, а заодно пояснить, что если Марина Юрьевна окажется «праздная», то вопрос о новом государе согласно все тому же предсмертному завету государя решит Освященный Земский собор всея Руси. Да-да, тот самый, где Брянцев наряду со мной является одним из товарищей председателя. И то, что Дмитрий его распустил до