Увы, население западных областей Украины и Белоруссии еще не забыло прелестей вхождения в состав Польши и «любило» поляков куда больше, чем «большевистских оккупантов». А кавалерийские дивизии РККА выбрали эту ночь для налетов в духе батьки Махно. Не имевшие никакого боевого опыта часовые снимались быстро и беззвучно. Большинство жолнежей не успевали толком проснуться, а офицеров резали гостеприимные хозяйки выбранных ими хат. Там, где полякам удалось организовать сопротивление и русские откатились, они не забыли на прощание поджечь вражескую технику. Машины двадцать первого века горели ничуть не хуже устаревших Т-26… Единственную сохранившую хоть какую-то боеспособность часть уничтожил на рассвете четвертый механизированный корпус генерала Власова. Потенциальный Лжедмитрий не догадывался о том, что ему было суждено стать основателем РОА, и честно выполнял обязанности командующего корпусом. А генералом он был неплохим… Утром 29 октября 2010 года Польша осталась без сухопутных войск…
– Пся крев! – В полдень того же дня Бронислав Коморовский, уже почти три месяца как президент страны, не находил себе места от возбуждения.
Ему только что звонил Сталин. И откуда у него номер телефона! В крайне вежливых и издевательских выражениях Иосиф Виссарионович сообщил президенту, что из-за крайне уважительного отношения к трудовому польскому народу и миролюбия советского руководства СССР не будет вводить в Польшу свои войска. Только заберет назад столь любимый товарищем Сталиным Белостокский выступ. А на столе президента лежал текст телеграммы от Ангелы Меркель. Канцлер Германии выражала удивление неспровоцированным нападением польских военных на немецких граждан в Восточной Пруссии и прямым текстом требовала отторжения Гданьского коридора, фактически уже занятого частями Бундесвера.
В принципе президент должен был быть доволен. Польше сохраняли жизнь. Вот только с морями становилось совсем хреново…
Бронислав вздрогнул и проснулся. «Слава богу, это только сон. Что со мной? Какой октябрь, какая грязь… Уснуть в собственном кресле за полчаса до важнейшего совещания. Чуть не проспал. Но сон точно навеян этими фантастическими сообщениями, – перед глазами всплыло перекошенное безусое лицо совсем молоденького жолнежа и острия вил, торчащие из его груди. Боже мой! Надо успокоиться и идти в ситуационный кабинет. Пора уже».
Пока варшавяне, да и остальные поляки, удивлялись неожиданным слухам о закрытии аэропортов и обсуждали появившиеся в Интернете ролики о боях на восточных границах, в ситуационном кабинете, расположенном в Президентском дворце, собрались люди, составлявшие военный кабинет и призванные решать судьбу страны. Нервозность,