Опустившись на землю, капитан уселся поудобнее и замер, ожидая. Определить, что творилось сейчас в душе, он не мог: какая-то совершенно невообразимая смесь ни разу в жизни не испытанного непонимания и противоестественного интереса. Того самого, что движет ребенком, бросающим в разожженный костер патроны от отцовского охотничьего ружья, чтобы посмотреть, «что будет». Вот и Алексей, впервые за последние двадцать лет чувствующий себя ничего не понимающим ребенком, хотел «посмотреть, что будет». А было следующее: стоявшая перед ним девушка вновь положила ладони ему на голову и, прикрыв глаза, замерла. Правда, в отличие от предыдущего «сеанса», сейчас ее руки обхватывали голову по бокам, почти сплетаясь пальцами на затылке. В остальном же все было почти как в прошлый раз, разве что теперь Алексей ничего не почувствовал: ни того ощущения осторожного касания, ни того загадочного «ветерка», унесшего с собой головную боль.
Зато почувствовала незнакомка, и ее ощущения были, похоже, не самыми приятными: красивое лицо побледнело и болезненно напряглось, задрожали опущенные веки, и на лбу засверкали капельки пота. И хотя это вряд ли продолжалось больше минуты, Алексей готов был поспорить, что эта минута показалась девушке едва ли не вечностью – все чаще сбегали по коже, срываясь с подбородка, прозрачные капли, все сильнее вздрагивали длинные ресницы, за частоколом которых поблескивали белки закатившихся глаз.
Затем все закончилось. Как и тогда, на поляне, она резко убрала руки и в изнеможении опустилась – почти упала – рядом с Алексеем, привалившись к его плечу. Некоторое время они так и сидели – вымотанная своим непонятным действом девушка-эльфийка и боящийся случайно ее потревожить ничего не понимающий