– Нет… Впрочем, да, замечала, – признаюсь я. – Но это связано с нашим с мужем разводом.
– У Робби наблюдались признаки реактивной депрессии и повышенной тревоги, – встревает Фил.
– Что-о? – ошеломленно поворачиваюсь я к нему.
– Я думаю, наш разрыв очень расстроил его, и он решил отплатить нам, выразить, так сказать, свое мнение. Ты сама знаешь, у детей из распавшихся семей всегда возникают проблемы…
– Нет, не всегда, – перебиваю я.
– Но по большей части. Развод родителей так или иначе сказывается на детях.
– Интересно, кто из нас решил развестись?
Краем глаза я вижу, что инспектор О’Рейли, вытянув шею, внимательно слушает.
– Сейчас не время и не место выяснять отношения, – тихо, но твердо произносит Фил.
– Да, ты прав, не время и не место, – отзываюсь я, с трудом овладевая собой. – Но я бы очень хотела, чтобы ты говорил как отец, а не как психиатр.
– Для меня здесь главное установить, – обращается к нам обоим инспектор О’Рейли, – считаете ли вы, что Робби знает, кто это сделал, но либо боится все рассказать, либо покрывает злоумышленника.
– Я ни секунды не сомневаюсь, что Робби не знает, кто это сделал, и никого не покрывает, – уверенно говорю я.
– Оливия, инспектор О’Рейли хочет установить…
– Послушай, Фил, оставь свой тон, я не ребенок и все понимаю.
Пытаюсь выдержать его взгляд, но это не так просто, грудь переполняет гнев, мне горько слушать, хочется, чтобы слова мои хлестали его по щекам. И Робби здесь уже ни при чем, это касается только нас двоих.
– Я принимаю сторону Робби не потому, что я наивная дурочка. А потому, что верю, он говорит правду. – Снова поворачиваюсь к О’Рейли. – Я квалифицированный врач и говорю вам, что не замечала у сына никаких признаков депрессии. Дурное настроение – да, временами бывает, он порой даже грубит, но не было ничего такого из ряда вон. Я на сто процентов уверена: он знает не больше, чем все мы.
– Хорошо. – О’Рейли ободряюще улыбается мне, и искра сочувствия в его глазах дает повод подумать: он не новичок в вопросах супружеских противоречий. – Итак… – смотрит он в свой блокнот, – последний вопрос. Вы как-то связаны с центром реабилитации в Грассмаркете?
– Да. Добровольно дежурю там два вечера в неделю.
– За это вас номинировали на звание «Женщина города»? Я узнал вас по снимкам в газетах.
Молча киваю. Когда еще в сентябре оказалось, что ме ня выдвинули на награду, я обрадовалась, ведь теперь о нашем центре заговорят. Я и не представляла, что помимо своей воли стану этакой мини-знаменитостью.
– А Робби там с вами бывал?
– В центре?
– Да.
Кажется, понимаю, куда он клонит. В центре не поощряют незаконное употребление наркотиков, но большинство обратившихся за помощью – наркоманы или недавние наркоманы, и я не сомневаюсь, наркотики туда иногда приносят, прячут в укромных местах, где персонал не может