Прочим, надо полагать, здесь невесело.
Человек хотел спросить про похороны, но не успел.
– Вы на пенсии или работаете, Сергей Петрович? – поинтересовался брюнет.
– Работаю. Благодаря вашему брату, кстати сказать.
– А кем, если не секрет?
– Руковожу, – человек приостановился и сделал большой глоток, – охраной крупной компании руковожу. – Он не стал опускать стакан и сделал еще – теперь так, чтобы интенсивный букет немного пополоскался по рту… – А когда похороны?
Ему не ответили и отчего-то переглянулись.
– Вы бывший военный? – женское резное лицо смотрело на него в пол оборота – внимательное и красивое.
– Я бывший следователь, Елена.
Гость поставил стакан и задумался.
О чем ему было сейчас?
Только о том, как быстро движется время, очень быстро, порою кажется – как поезд, вошедший в туннель, вот виден уже его маленький оставшийся хвостик.
– На этом поприще мы с ним и познакомились двадцать годов назад.
– Когда он сидел?
– Нет, перед этим. Я вел его дело.
Она теперь повернулась к нему, и дымчатые какие-то глаза стали шире.
– Вы его и посадили?
– Посадил. Аркадий, ты разве не знал эту историю?
– Нет.
Захотелось еще глотнуть, но человек решил досказать.
– Фарцовка. А где фарцовка, там часто валюта. С валютой – это двенадцать минимум. В начале восьмидесятых он к нам попал. Тогда никаких снисхождений. Он, помнится, тихо так проговорил: «Мать не доживет».
Человек мотнул головой, взял стакан, еще раз мотнул и выпил тремя глотками.
– Хе, мне закрывать уже дело, заключение писать, я даже ему потом не рассказывал – всю ночь не спал. Мы ж людей научаемся видеть. Другой на три года напакостит, а задушить бы мерзавца. А тут вижу, совсем не гнилой человек. И можно переквалифицировать на семь. С нарушениями, конечно. Но можно. Ну, где семь, там и пять через условно-досрочное.
Человек посмотрел на стакан, выпитый слишком быстро.
– Вот такие дела.
Что-то пробежало сразу между тремя, сообщившись через внутренний телефон, и человек понял это вроде комплимента в свой адрес.
Женщина вдруг энергично допила свой бокал.
Гость встал.
– Вам налить, Елена?
– Если можно… – она немного смутилась.
– Да, «Абрау-Дюрсо».
Он направился к бару, а мужчины и женщина, будто спрашивая друг друга, обменялись торопливыми взглядами.
– Так когда похороны?
– Вы присядьте, пожалуйста, Сергей Петрович, – вежливо попросил племянник.
– Ну, сейчас вот налью.
Он вернулся со стаканом темно-красного и светлым с пузырьками бокалом.
– Прошу вас, сударыня.
– Спасибо.
Послышалось