Но дядя – что папенька – могут пить много, и не меняясь ничуть в мыслях и поведении.
С дядей мы тоже пили вина первого сорта, однако ж этот портвейн показался особенным – его вкусовое многообразие, чудилось мне, превосходит количество моих вкусовых рецепторов.
И дядя скоро признал, что в жизни его были только два случая, когда он пребывал в подобном восторге от питьевых ощущений.
Еще пара минут ушла на это чувственное благополучие.
Однако интересная и недосказанная история звала вернуться.
– Итак, – начал дядя, – вы снова определили фальшивки и сообщили об этом владельцу?
– Однако не стал сообщать о его предшественнике.
– Очень осмотрительно, Сергей Григорьевич. Какова же на этот раз случилась реакция?
– Гневная. Само собою, не на меня – на кого-то третьего, за сценой от нас, так сказать.
– И ничего конкретного?
– Очень быстро откланялся.
Мысль о простом пришла мне в голову.
– Позвольте спросить, граф, люди эти ведь как-то должны были себя называть? Дворецкому или еще кому-то…
Естественный ход моих мыслей у обоих вызвал вдруг замешательство, которое дядя сразу почти снял дружелюбной улыбкой:
– Серж, неужели люди с такой манерою поведения не приготовили заранее себе ложные имена.
– Назывались, конечно, – подтвердил граф, – и третий назвался.
– И третий?! – воскликнули мы.
– Набор как у первого, только добавилась еще одна монетка – византийская, IX века. И непонятная тут деталь – монетка-то настоящая.
– Так-так-так…
Произнеся, дядя задумался, а я спросил графа, почему первые двое визитеров с монетами, по его мнению, москвичи.
– И третий тоже. А объяснение крайне простое. Являлись они в одно почти время, и это совпадение заставило меня взять железнодорожное расписание.
– Браво, Сергей Григорьевич! – включился дядя. – Прибытие московского поезда?
– Плюс время сесть на извозчика и доехать до моего дома.
– Московский след, так сказать… хм, так что этот третий?
– Солгал, представившись отставным капитаном.
– Как, простите, сумели определить?
– Попытка спрашивать о командирах его частей сразу всё выдала. А монеты, якобы, достались в наследство от старой тетушки.
Дальше дядя попросил перо и бумагу и стал записывать признаки, по которым граф отличал доставленные ему подделки.
Граф терпеливо и тщательно всё указывал.
Дотошность дядина выглядела не очень уместной, хозяин, подумалось, рассказал всю историю как некий казус… однако дальнейший их разговор показал, что я совершенно ошибся.
– Ты, Андрюша, застал ту неприятность с Павлом Михайловичем Третьяковым, с поделками «малых голландцев»?
– Застал, незадолго до моего отъезда она приключилось.
Я знал, что богатый купец