С головы Раиля сполз шишак и повис на бармице – толпа выдохнула. Из макушки торчал окровавленный кончик Сабировской сабли. Мальчуган выполнил единственно возможный в его положении удар – снизу вверх. Острие вошло под подбородок и проткнуло мозг нападавшего насквозь.
«Деньги! – радовался юз-баши. – Хорошие деньги!»
Пот застилал глаза, рот наполнила кровь, дрожащие от напряжения пальцы судорожно сжимали черен сабли.
«Почему они молчат? – думал Олежка. – Почему не кидаются толпой убивать? Или не пускают стрелы?»
Он вытащил клинок, и труп коротышки грохнулся в пыль. Ноги в черных ичигах согнулись в коленях, руки раскинулись в стороны, застывший взгляд удивленно рассматривал безоблачное небо.
Главный бесермен непонятно чему радовался – он широко улыбался, а круглое лицо радужно цвело. Плотницкий сын пытался глядеть ему в глаза с ножевым разрезом прямо, но не выдержал и опустил взгляд, который упал на ноги погибшего ордынца. Тут в голове пронеслась догадка: бывший противник – левша, значит, засапожник у него в левом ичиге, как раз под Олежкиной рукой!
Он присел, стащил с мертвяка правый сапог и натянул себе на ногу. Бесермены показывали на него друг другу пальцами, верещали и хохотали. Только один, с чеканом, проорал что-то злое, но его быстро заткнули. Юный ратник взялся за второй сапог, но тащить на себя не стал, только просунул руку за голенище, нащупал рукоятку – есть! Он резко выпрямился и из последних оставшихся сил без замаха метнул нож прямо в улыбающуюся харю напротив.
Но засапожник подвел Олега – его клинок был по-восточному изогнут, о чем пацан заранее помыслить не мог, и кинжал просвистел в пальце от левого виска главаря, глухо ткнувшись в защитную стену засеки у того за спиной.
Ордынец побледнел, выхватил одну из сабель, древоделя, в свою очередь, поднял свое, влажное от крови, оружие, но бесермен вдруг пальцем показал на его ноги – одну босую, другую – обутую в сапог, и принялся хохотать. Подручные захрюкали за ним. Но веселились недолго.
Сурово сдвинув брови и оскалив пасть, начальник рявкнул:
– Алыб барын!
Олег сделал шаг вперед, но тут на его плечи, прижав руки к туловищу, упал аркан, а ноги туго оплел ременной кнут с тяжелым завершением. Кнут дернули на себя, и он повалился наземь. Главарь подошел ближе, поставил ему ногу в сверкающем хромовом ичиге на шею и принялся душить, сквозь зубы бросая бесерменские проклятья. Когда у плотницкого сына уже начали закатываться глаза, татарин снял ногу,