– Молодец, – похвалил Савелий. – Возьми с полки пирожок!
4
Карщик Шарабчиев был человеком простым и очень этим гордился.
– Я человек простой, – чуть что, начинал он, – и скажу вам по-простому…
К Шарабчиеву на складе привыкли и лишний раз старались его не задевать. Знали – если развоняется, то надолго. Как карщик, он, впрочем, всех устраивал – опытный, аккуратный, непьющий, всегда готов подработать сверхурочно или выйти в дополнительную смену. Но попробуй ему недодай того, что положено, – заклюет.
– С твоим характером, Наиль, надо было не карщиком, а юристом становиться, – сказал однажды главный инженер Мурадян после получасовой дискуссии, касающейся перехода на новые нормы. – Въедливый ты очень.
– Я – человек простой, мне в юристах делать нечего, – обиделся Шарабчиев, но долго потом рассказывал всем и каждому, что руководство складского комплекса ценит его не только за профессионализм, но и за ум.
– Акопович мне так и сказал – поступай на заочный юридический. Окончишь, возьмем тебя юристом, будешь с договорами работать.
Особенности характера и убежденное неприятие алкоголя мешали товарищам по работе дружить с Шарабчиевым. Он жил сам по себе – пришел, отработал, ушел. То, что у Шарабчиева есть жена, трое детей и больная мать, знали только благодаря его вечной фразе: «У меня мама болеет, жена не работает, детей трое, а вы мне недоплатили!»
– Шарабчиев – человек в футляре, – говорил старший кладовщик Фураев.
– Рано мне еще в футляр! – огрызался неначитанный Шарабчиев. – И вообще нам гроб не положен…
Фураев в объяснения не вдавался, знал, что Шарабчиева не переговорить и не переубедить. Раз уж решил, что речь идет о гробе, то мнения своего не изменит, хоть кол у него на голове теши.
В последний свой день Шарабчиев переработал. Под самый конец смены пришла фура с детскими соками, которую по каким-то неведомым Шарабчиеву причинам следовало разгрузить как можно быстрее, вот его и попросили остаться «на усиление» дежурных карщиков. Просьба была подкреплена пятисотенной купюрой, негласной «премией» от водителя фуры. Пришлось звонить домой и предупреждать, что сегодня он вернется поздно. Опаздывать без звонка нельзя. Мать начинала волноваться, воображать всякие ужасы, накручивала жену, могло и до сердечного приступа с вызовом «скорой» дойти.
«Вот если бы все были такими понятливыми, – думал Шарабчиев, – заезжая на каре в зарядную. – Надо тебе, чтобы я переработал, – простимулируй. У нас же товарно-денежные отношения – ты мне платишь деньги за то, что я разгружаю твой товар. Что такое для фирмы пятьсот рублей? Тьфу – мелочь! А для рабочего человека это совсем не мелочь».
Подсоединив батарею к зарядному устройству, Шарабчиев направился к дверям. Человека, спрятавшегося за выступом вентиляционного короба, он не заметил, но, почувствовав движение за спиной, резко отпрянул в сторону. Обернулся, увидел нападавшего и от удивления застыл