– Какие традиции?
– Я же сказал, славные. Те, что написаны в книге рукой постояльцев, она вон там, можете почитать. Замечательная книга. – Он указал вглубь галереи и направился туда. – Никто больше одной ночи здесь и не задерживался, – продолжал говорить человечек. – Вы тоже завтра напишете, если, конечно, сможете.
– Что значит, «сможете»?
– Вот, пожалуйста. – Словно не слыша вопроса, тот взял со старинной консоли, стоявшей у последнего портрета, потертую книгу. – Очень, очень изящно написал, к примеру, Лорно, нет… лучше Трумэн, – с нескрываемым восхищением проговорил незнакомец, чуть шевельнув губами. – Трумэн ночевал здесь… минуточку, – листая страницы, продолжал он, – да тем жарким летом, сразу после войны. Пожалуйста, девятьсот сорок пятая, снизу.
Он протянул Сергею книгу, по-прежнему глядя мимо.
– «Согласен получить всё. Ведь я этого достоин!» – прочитал Сергей и с недоумением поднял глаза на своего странного сопровождающего. – Что это значит?
– Да вы, я смотрю, к тому же и невежда, – с сарказмом в голосе, но только в голосе, с ничего не выражающим лицом произнёс тот. – Чему вас учат сейчас, если не знаете, что он приказал сбросить атомную бомбу на Хиросиму ровно через месяц после проведённой здесь ночи? Достойный, достойный поступок великого человека! – вновь с восхищением добавил он. – Ведь и вы будете чего-то достойны, не так ли? Жаль, что тысячи из них всё-таки спали. А если бы нет, только представьте, за ту самую отпущенную секунду вы успеваете заметить, как мгновенно обуглилась ваша кожа. Вы не узнаёте себя. Каковы впечатления! И даже почувствовать запах! – Он потянул носом. – А какая боль! Ни с чем до того не сравнимая боль! Система работает по-прежнему без сбоев… почти.
Его рука, с усилием сжав книгу, потянула её обратно. Сергей нехотя разжал пальцы, лихорадочно думая о чём-то.
– Да, но пилот того самолета, что сбросил… сошёл с ума!
– Зато штурман, Теодор Ван Керк, оказался достойным! – парировал человечек, проявив завидную память. – До конца жизни, представьте, до конца гордился совершённым. Так что награду… все-таки получил, – и, видимо, довольный оставленным впечатлением, ласково погладил книгу. – Как видите, и простых людей отзывы имеем. Но, замечу, слова «я ни о чем в жизни не жалею» произнесены не им первым. Как, вы сказали, имя другого? Пилот?
– Пол Тиббетс. Он написал на борту имя своей матери – Энола Гей.
– Нет, не припомню, – покачал головой незнакомец и с грустью добавил: – Какие похожие судьбы! Какие значимые для обоих награды. Лишь названия разные. Жизнь и смерть. Один пожалел, другой протянул дьяволу руку. Какая пропасть разделила мир их рукопожатием с тех пор…
Мужчина с удивлением посмотрел на человечка.
– Ой! – Тот вдруг прикрыл губы рукой. – Что я говорю, что говорю! Простите, простите несчастного!
Сергей