Неожиданно легко справившись с первым шагом аутопсии, я облегченно вздохнул, гордясь собой, и вернул пилу на место, выдернув из розетки. Череп распилен, пила в порядке, все мои пальцы – на месте, к тому же абсолютно целые. Это была победа. И я стал двигаться дальше. Вставив реберный нож в щель верхнего пропила, немного пошевелил его, и отпиленная часть черепа чуть отошла, явив бледно-розовый мозг. Засунув в расщелину пальцы, потянул на себя и оторвал легко поддавшуюся коробку. Передо мною был головной мозг, опутанный тонкими синими линиями вен. Следующий шаг – аккуратно целиком извлечь его. Взяв малый ампутационный нож, узкий и длинный, двумя пальцами оттянул на себя лобные доли, перерезал тонкие нитки глазных нервов. Потом, сдвинув грецкий орех мозга, отделил его нижнюю часть, перерезав пленку твердой оболочки. И запустив руку поглубже в черепную коробку, бережно изъял то, чем думал, мечтал, обижался, завидовал, жалел и злился Дудин, когда был жив. И держа его двумя руками, положил на анатомический стол. «Молодчина, Темыч, все хорошо», – похвалил я себя. Но большая часть работы была еще впереди. Вернувшись на исходную позицию, взялся одной рукой за пустую голову, снизу, ближе к шее, и с немалым усилием приподнял труп. А другой рукой запихнул подголовник ему под лопатки.
Теперь все готово для следующего этапа – изъятия органокомплекса, от языка до прямой кишки. Сперва – длинный разрез, тянущийся от горла до паха. Аккуратно рассекаем брюшину, чтобы не повредить кишечник. Затем длинными продольными движениями отделяем плоть от грудины с обеих сторон. Она отходит, словно расстегнутая рубаха. Все тем же пузатым реберным ножом прорезаю хрящ ключицы и, навалившись на нож всем своим весом, одним движением вспарываю ребра. И с другой стороны. Оттягиваю грудину, разрезая соединительную ткань, которая удерживает кость снизу, и кладу ее в изголовье стола. Таким обнаженным гражданин Дудин не был еще никогда.
Взяв окровавленной перчаткой чистое полотенце, которое скоро окажется внутри мертвеца, вытираю пот с лица, переводя дух. «Что бы сказали мои бывшие коллеги, увидев меня за работой в новой должности?» – подумал я тогда. А ведь это просто работа, вовсе не адский спектакль. Если следовать современной моде, меня вполне можно было бы назвать «менеджером секционного зала».
Бросив взгляд в проем приоткрытой двери, увидел Вовку Старостина, с любопытством смотрящего на мое первое за долгие годы вскрытие, одним махом преобразившего пиарщика в санитара.
– И как процесс? – поинтересовался он, подходя к столу и осматривая труп.
– Справляюсь вроде, – ответил я. И хотел еще что-то добавить, но к нам присоединился доктор Савельев.
– А