Юрий Борисыч ехал в автобусе и вспоминал детство. Он родился и вырос в деревне. И всегда, хотелось ему или нет, но перед глазами вставали яркие картинки из далёкого детства. Он вспоминал, как с друзьями, начиная с ранней весны, едва сходил снег, но в ложбинах ещё лежали сугробы, они брали картошку, краюшку хлеба с солью и мчались к реке. Лед только сошёл, кое-где на берегу лежали грязные льдины, вперемешку с поваленными и принесёнными течением деревьями, и всяким мусором, который по весне приносило половодьем. Они прибегали на берег и разводили костры. Пекли картошку, потом выхватывали озябшими руками и ели её, полусырую, всю чернущую, но такую вкусную, аж… Юрий звучно сглотнул, вспоминая картошку из детства. Наступал вечер, и они возвращались домой. Получали нагоняй от родителей за порванные штаны и грязную одежду, за то, что без спроса убежали на речку, где могли утонуть, где могло с ними что-нибудь случиться, и тогда что делали бы без них, без своих ребяток… Родители ругались, даже ремнём могли отходить, но потом остывали, заставляли мыться и усаживали за стол: голодных, озябших, но счастливых…
А сейчас, помотавшись по белу свету, Юрий остепенился: строгий костюм с галстуком, начищенная обувь, серьёзно-озабоченное лицо-маска, словно великую думу думает, хмурый взгляд, как на работе, так и дома, тяжёлый характер, словно в панцире держал его душу, не впуская никого в неё и не показывая другим свои слабости и ежедневная суетливо-бегущая жизнь, в которой он должен был изображать серьёзного, довольного жизнью успешного человека. Даже на день рождения поехал и купил для племяшки чопорно-красивые красные розы, а самому в душе хотелось принести простой букет полевых цветов, какие он любил, но…
Он всегда вспоминал огромный луг с хмельным разноцветьем, что был за деревней. Бывало, бежишь по нему, а вокруг запахи: немного сладковатые, казалось, даже вкус чувствуешь, с небольшой горчинкой и такие густые, что казалось, будто запахи можно почувствовать под руками, и тогда Юрий падал в цветы и лежал, раскинув руки, а вокруг него были цветы: ромашки с клевером, льнянки и медуницы, гвоздика и васильки. А дух такой, что кругом шла голова…
А вокруг был такой запах, что Юрий Борисыч вздрогнул и повернулся, непроизвольно осмотрелся, взглядом выискивая букет полевых цветов. Наверное, кто-нибудь из огородников собрал и везёт домой. И, правда. Он не заметил, когда в автобус зашла женщина, держа в одной руке корзину, а в другой у неё был огромный букет цветов. Она сидела, отвернувшись к окну, и прижимала к себе цветы: простенькие, полевые, с терпким и немного горьковато-сладким запахом, они напомнили далёкое время и тот огромный луг, на котором они…
Юрий невольно взглянул на женщину. Она сидела, отвернувшись к окну, на плечах косынка, волосы собраны в пучок, лёгкое летнее платье, вроде бы простенько одета, но в то же время, с каким-то