Ксюшин дом находился в частном секторе недалеко от моей пятиэтажной новостройки, – пару минут и мы оказались на месте.
Во флигеле её родителей горел свет; из открытых окон слышались крики и матерная брань: судя по отрывочным фразам, доносившимся до наших ушей, присутствующие в доме угрожали расправой кому-то, кого не находилось рядом с ними.
– Нас, наверное, убивать собираются, – засмеялся всегда весёлый Томпсон.
– Я тебя умоляю! – Воскликнул Бич и направился размашистой походкой как у Порфирия Иванова по тропинке в дом.
Измученная голодом собака даже не вышла из своей будки, стоявшей возле входа, чтобы облаять непрошеных гостей.
Макс открыл мне дверь, предлагая войти первому (согласно иерархии бригады).
Когда мы втроём оказались внутри помещения, перед нашими глазами предстала типичная картина пьянки алкашей: овальный стол, вокруг которого сидели четыре мужчины и одна женщина, – мама Ксюши, её я узнал сразу, отца разглядеть пока не успел; на «поляне» стояло несколько пустых бутылок из-под водки и одна полуполная. Из еды: кусок хлеба, соль, пару кислых, надкушенных помидоров с традиционным в таких случаях, солёным огурчиком.
Мы с товарищами совсем не вписывались в данный интерьер: Томпсон, высокий, худой блондин с позолоченными зубами, вечно улыбающийся и показывающий их тем самым окружающим; Бич, чуть ниже 190 см Томсона, но намного шире его в плечах и я, самый низкий по росту из всех нас… зато, – более солидный.
Наконец, хозяева нас заметили, в комнате повисла тишина, я хотел было выдвинуть длинную, поучительную речь, которую прокручивал в голове, пока ехали сюда от моего дома, – не успел.
Макс без разговоров и приветствий сбил сильным ударом кулака ближайшего к нему забулдыгу, сразу же схватил стул, где тот сидел за мгновение до этого и обрушил его на второго мужика, об голову которого табурет разлетелся на мелкие щепки, благо, что тот оказался деревянным и дышал давно на ладан.
Двое оставшихся резко вскочили со своих мест: решили защищаться. Бич с завидной быстротой, взял со стола доску для резки овощей скинув с неё крошки хлеба и словно теннисной ракеткой по мячику, ударил ею в лицо третьего алкаша, – любит он выпендриться! Нравится ему, когда всё выглядит красиво и эффектно.
Я решил последовать его примеру, и как только четвёртый неприятель кинулся к кухонному ножу, ударил ему, что нашлось силы правым боковым в челюсть. Затем, схватив обеими руками так, чтобы он не успел упасть, с разворотом бросил бедолагу в сторону окна, проем которого оказался большим по размеру, и алкоголик легко в него вылетел на улицу, сопровождаемый осколками и шумом битого стекла. Холодный, зимний воздух, моментально проник к нам в комнату.
Вот и всё: конфликт длился не больше сорока секунд.
Женщина, мама Ксюши,