– Вы желали видеть меня?
Ответный взгляд свидетельствует: скорее предпочел бы забыть о моем существовании. Но с языка слетает все то же медоточивое:
– Разумеется, иначе не позвал бы.
Вопросительно приподнимаю бровь.
Дядюшка откладывает трубку, придвигает шкатулку поближе к себе, неторопливо откидывает крышку и начинает перебирать листки бумаги, хранящиеся в изящной вещице, своими длинными, худощавыми, безупречной формы, но всегда напоминающими мне червяков пальцами.
Наконец шуршание затихает, и взгляд Трэммина пробегает по строчкам букв на одном из посланий.
– Мальчик мой, тебе следовало бы умерить свои притязания.
Непонимающе хмурюсь. Что за странное начало?
– Милостью божией и Анклава тебе разрешено чародействовать в меру твоих сил и способностей, не так ли?
Ах, вот о чем речь…
Зло кусаю губу, а дядюшка продолжает:
– И кому, как не тебе, понимать, что неумелое вмешательство способно принести огромный вред.
– Я не вмешивался.
– А что же ты делал?
Кивком указываю на исписанный листок:
– Кадеки постарался?
Трэммин довольно щурится:
– Нельзя оставлять в безвестности деяния, которые могут подвигнуть на дальнейшее беспечное…
– Никакой опасности не было.
– О том может судить только лекарь, получивший высочайшее дозволение на…
– Так спросите у него! И если Кадеки посмеет утверждать, что я причинил своим прикосновением вред…
– Не причинил, – согласился дядюшка. – Но жалоба есть жалоба, к тому же поданная по всей форме.
Последнее слово заставило меня напрячься. По всей форме – стало быть, для ее удовлетворения также потребуется строжайшее следование правилам. Я-то надеялся, Кадеки угомонится! Ну и сволочь… Все, попадется под руку – пощады не дождется!
– А поскольку жалоба поступила прямиком в Надзорный совет, сам понимаешь, я не мог ничего сделать.
Сокрушенно вздыхаешь, да? Мог, сотню раз мог сделать, и очень многое! Только зачем стараться ради ненавидимого племянника?
– Ваши слова означают, что…
– Мое заступничество не помогло. Но, слава богам, и провинность не слишком серьезная… Тебе всего лишь нужно будет заплатить извинительную подать.
Всего лишь… Количество монет, указанное на врученном листке, мало кому показалось бы внушительным, но только не мне. Пять с половиной «орлов». Обычная плата