В прошлой жизни здесь хранили вино.
Пока он гремел коробком, Аня исчезала.
– Попробуй. – Голос в темноте звучал чужим.
Он поднес пробку к лицу. Толщиной с палец, деревяшка пахла уксусом. Эта пробка хранилась у него долго после того, как они расстались. Он не забывал перекладывать ее из одной коробки в другую, перетаскивая вместе с одеждой, книгами и машинкой. Надо, думал он, чтобы пробка обязательно дожила до времени, когда они с Аней встретятся. В том, что это случится, он не сомневался.
4. Танки на улицах города
Из форточки в комнату ворвался пряный осенний воздух. Аня подняла звякнувший об асфальт ключ, открыла подъезд.
– Не знаю, отменили, – легла на топчан. – Спектакля не будет.
Она играла в утренней сказке.
Я убрал пишущую машинку, включил чайник в розетку. Нашел чистый стакан и достал вчерашние коржики.
Вытянув руки по швам и выставив подбородок, она лежала, как покойница.
– Ты читал эти книги? – спросила, не поворачивая головы.
– Эти?
Вдоль стены стояли стопки книг, о которых мне приходилось писать, чтобы заработать.
– Ты же знаешь.
Сколько раз я показывал ей заметки.
– Это новые?
– Да.
Аня вяло пролистала и отложила. С ней что-то происходило, это было видно, – предчувствие еще не принятого, но неизбежного решения.
– В «Гриль»? – предложил я.
– Ты сегодня богач? – она приподнялась на локте. – Танки, – легла обратно.
– Что?
– На улице, надо послушать радио, – она следила, как я одеваюсь. – Не ходи, там никто не знает, что происходит!
Танк был один и стоял прямо во дворе Старого Университета. По газону от гусениц тянулся его рваный следа, на тротуаре валялась вывороченная решетка. Еще одна свисала с брони танка.
Во дворе сидели и полулежали на жухлой траве военные и гражданские. Все они были вооружены. Еще несколько человек сгрудилось у железной бочки, стоявшей у памятника.
В бочке догорала факультетская доска объявлений. Они грелись у огня и разливали водку. Один совсем молоденький танкист нахлобучил гражданскому свой шлем. Они ржали, так смешно торчала из– под шлема шапка-петушок.
– Ну что? – Аня сидела на подоконнике, обняв колени. – Стреляют?
Обычно многолюдная, улица Герцена пустовала. Ни машин, ни людей. «Гриль», где мы собирались поужинать, закрыт. В воздухе запах листьев, прихваченных первыми заморозками, мазута и почему-то рыбы.
Эту рыбную вонь я запомнил особенно. Она струилась из магазина сквозь разбитую витрину. Через окно виднелись аквариумы рыбного отдела; куски замороженной рыбы валялись даже на асфальте; они были похожи на крупную щепу.
– Вот ужин, – Аня попыталась шутить, но в голосе звучал испуг.
В каком-то