Однако мы убеждены, что для отечественной мысли характерна такая особенность, как саморефлексия в крайних формах, а именно в форме страдания. Гносеологическое страдание (Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой, В. Соловьев и др.) становится тем более пронзительно-экзистенциально-антропологическим, чем более мыслитель, как он полагает, прикасается к истине. Истина, выстраданная через муки выбора жизнесмыслоопределения, осмысления надындивидуально-космического бытия личности, принимает обнаженную (с позиции западноевропейского рационализма), патологически-нравственную, а значит субъективную форму.
Да и можно ли упрекать за субъективность истины русскую мысль?
Проблема процесса познания приобретает в современной философии новое звучание, которое занимает все более прочные позиции в науке. Если классическая теория познания (немецкая классика, марксистская теория отражения) исходила из утверждения объективного содержания истины, то в работах таких современных авторов, как Л.А. Микешина [174], [175], В.С. Степин [267], М.И. Опенков [176] и др., утверждается идея о том, что истина может включать в себя аксиологический аспект, а значит субъективность, особенно в гуманитарных науках (не говоря о других, ненаучных формах знания, таких как мистика, религия, искусство).
Что же касается философии, то автор исходит из признания глубоко личного характера содержания любого философского знания, тем более того, которое касается социального пространственно-временного целого и его проявлений. Философия не может существовать как однозначное, единое и всеми принимаемое знание потому уже, что это противно самой ее сущности. Если бы существовало такое общество, где не осталось бы ни единой возможности для инакомыслия, то философия как форма мысли, сознания, знания просто умерла бы.
Идея субъективности истины не является в истории философии абсолютно новой, в том числе и у отечественных философов. Эту позицию так или иначе отстаивают и А.И. Герцен, и В. Соловьев, и Л. Шестов, и П. Флоренский, которые считают, что истина не является результатом деятельности только разума.
Автор не ставит задачу подробного освещения взглядов данных мыслителей, однако на основных положениях, в которых проводится мысль о наличии в результате познания, если таковым является истина, субъективного аспекта, надо остановиться. А.И. Герцен считал, что истина тесно связана не только с разумной, но и с субъективной способностью (хотя разум также субъективен), как воля, желание, интерес (см. [35, с. 120]).
В. Соловьев, стоя на религиозных позициях, утверждал, что истина человеку в разуме не дана, а разум открывает, отображает, что уже дано. Истина и рациональна, и иррациональна. Однако применительно к философии В. Соловьев стоял на позиции рационализма, вследствие чего его собственное отношение к философии в России (и прошлой, и современной