Вскоре появились криминалисты и принялись присыпать поверхности порошком, снимать отпечатки, фотографировать тело и разгромленные комнаты. Детектив Хит и ее команда работали параллельно с ними, но больше занимались не деталями, а общей картиной. Натянув голубые латексные перчатки, они расхаживали туда-сюда, оценивая обстановку, как игроки в гольф оценивают площадку перед первым ударом.
– Ну вот, ребята, я обнаружила первый непарный носок.
На месте преступления, даже таком беспорядочном, Хит всегда старалась вычеркнуть из поля зрения все лишнее. Исключив все, что укладывалось в логику жизни потерпевшего, Никки чутьем улавливала, что из нее выпадало. Непарные носки, то есть странности.
Таррелл и Каньеро подошли ближе. Рук придвинулся к огороженному ленточкой участку – не совался под руку и не лез в разговор.
– Что там у тебя? – спросил Каньеро.
– Рабочее место. У нее много работы, так? Колумнистка в крупной газете. Повсюду карандаши, ручки, блокноты и почтовая бумага. Коробочка салфеток. А смотрите, что тут рядом с ней. – Никки осторожно обошла тело, все еще запрокинутое в кресле. – Пишущая машинка, подумать только! Страницы журналов, газет, вырезки статей. Много… чего?
– Работы, – подсказал Таррелл.
– Хлама, – выдал Рук, и два детектива покосились на него, но тут же уставились на Хит, не желая принимать журналиста в разговор. Ведь срок его допуска истек.
– Верно. – Сейчас дело занимало Никки больше, чем отношения с Руком. – А что с корзиной для мусора?
Таррелл пожал плечами.
– На месте. Опрокинута, но никуда не делась.
– И пуста, – добавил Каньеро.
– Именно. Но когда в комнате такой разгром, думаешь, ладно: может, все высыпалось и смешалось с остальным хламом. – Никки присела над корзиной, и остальные двое последовали ее примеру. – Но вокруг ни обрывков, ни обрезков, ни использованных салфеток.
– Может, она вынесла мусор, – предположил Каньеро.
– Возможно. Но посмотри сюда. – Никки кивнула на шкаф. Его тоже выпотрошили. И среди разбросанного по полу содержимого валялся пакетик с надписью: «Мешки для мусора. По