Николай Иванович что-то промычал, но не пошевелился. Жена продолжала его будить:
– Вставай! Проспишь полдня, так много ли тогда нам останется сегодня на осмотр города?
– Сегодня не осмотрим, так завтра осмотрим. Куда торопиться? Над нами не каплет, – пробормотал муж.
– Нет, нет, уж как ты там хочешь, а в немецкой земле я больше одного дня не останусь! Поедем скорей в Париж. Что это за земля, помилуйте! Ни позавтракать, ни пообедать нельзя настоящим манером без телеграммы. Питайся одними бутербродами. Всухомятку я не привыкла.
Глафира Семеновна быстро встала с постели и принялась одеваться. Николай Иванович протянул руку к ночному столику, вынул из портсигара папиросу, закурил ее и продолжал лежать, потягиваясь и покрякивая.
– Да и сегодня прошу тебя сделать как-нибудь так, чтобы нам здесь можно было пообедать настоящим манером с говяжьим супом и горячими бифштексами или котлетами, – просила Глафира Семеновна мужа. – Здесь такой обычай, чтоб обедать проезжающим по телеграмме, – ну, пошли им в гостиницу откуда-нибудь телеграмму, закажи обед – ну их, пусть подавятся.
– В гостинице-то, я думаю, можно обедать и без телеграмм. Телеграммы только для станций на железных дорогах, – отвечал муж.
– Все-таки пошли телеграмму. Расход невелик, а по крайней мере, тогда пообедаем наверняка… Телеграмму я тебе сама напишу. Я знаю как… «Хотель Берлин… Дине ин фир ур» – и потом нашу фамилию. Даже и не дине, – поправилась Глафира Семеновна. – Дине – это по-французски, а по-немецки – митаг. «Митаг ин фир ур», – вот и все.
– Лучше же прежде спросить кельнера. Я уверен, что для Берлина телеграммы не надо, – стоял на своем Николай Иванович.
– Ну, это если спрашивать, так, наверное, перепутаешься. Скажут – «да», а потом окажется, что нет, – и сиди голодным. Беда за границей без языка. Вот ежели бы мы говорили по-немецки настоящим манером.
– Вдвоем-то как-нибудь поднатужимся.
– Нам и так придется много натуживаться. Багаж надо добывать, саквояжи и подушки разыскать. Да что ж ты валяешься-то! Вставай… Смотри, уж одиннадцать часов!
Глафира Семеновна возвысила голос и сдернула с мужа пуховик. Муж принялся одеваться.
Через несколько минут супруги умылись, были одеты и звонили кельнеру. Тот явился, поклонился и встал в почтительной позе.
– Самовар, – обратился к нему Николай Иванович. – А тэ не надо. Тэ у нас есть. Цукер тоже есть.
Кельнер глядел на него во все глаза и, наконец, спросил: – Tea wünschen Sie, mein Herr?
– He тэ, а просто самовар и без цукер и без тэ. Глаша, как самовар по-немецки?
– Постой… Пусть уж просто чай несет. Может быть, самовар принесет?
– Да зачем же, ежели у нас есть свой чай?
– Ничего. Где тут с ним объясняться! Видишь, он ничего не понимает из нашего разговора. Брингензи тэ на двоих. Тэ фюр цвай.
– Wünschen