Невидимки. Стеф Пенни

липнет в два счета, поэтому нам приходится держать его подальше от других детей и постоянно наводить вокруг него чистоту. Для него любая простуда опасна, не говоря уж о чем-нибудь посерьезнее. И кости у него тоже слабые: в прошлом году он ударился об стол и сломал руку. С Иво все было точно так же: когда он был таким, как Кристо, кто-то захотел пожать ему руку – и в результате переломал запястье. Но, несмотря на все это, Кристо никогда не жалуется. Он настоящий храбрец. В каком-то смысле даже хорошо, что он такой маленький, потому что дяде Иво приходится повсюду таскать его на руках. Я тоже иногда ношу Кристо – он легкий как перышко. Мы с ним отлично ладим. Ради Кристо я готов сделать что угодно. Он мне как родной брат, хотя на самом деле мы с ним двоюродные. Или троюродные? Я вечно путаю. Да это и не важно.

      В общем, я очень надеюсь, что у нас все получится. Иво не любит говорить о том, что с ним было, но я знаю, что он проболел все детство – хотя не так сильно, как Кристо. После поездки в Лурд он мало-помалу стал поправляться. Наверное, можно сказать, что это простое совпадение, но вдруг нет? Во всяком случае, никакого вреда от нашей затеи точно не будет. Я пытаюсь заставить себя поверить в Бога с того самого момента, когда мы решили отправиться в путь, чтобы от моих молитв тоже была польза. Не знаю, верю я в Него или нет, но я очень стараюсь; думаю, это имеет значение. А если Богу не жалко Кристо, столь славного и отважного, который в жизни и мухи не обидел, значит грош ему цена, такому Богу.

      Первую половину нашего плавания я смотрел в иллюминатор на то, как нью-хейвенские доки становятся все меньше и хуже различимы. До Дьеппа паром идет целую вечность, зато потом меньше ехать. Никогда раньше я не видел Англию с моря. Честно говоря, смотреть там практически не на что. Все какое-то плоское и серое. Когда очертания берега скрываются за горизонтом и мне надоедает наблюдать, как в темно-серой воде тянется грязноватый след от винтов, я выхожу на нос и принимаюсь выглядывать впереди землю. Мне не терпится увидеть другую страну. Начинает моросить дождь. Странно, мне никогда не приходило в голову, что дождь льет не только на суше, но и на море. На самом деле это же очевидно, если подумать.

      «Il pleut, – бормочу я про себя. – Il pleut sur la mer. Nous allons à Lourdes, pour chercher un miracle»[5].

      Плохо, когда не можешь сказать, что ты делаешь, хотя бы про себя.

      Выходят Иво с Кристо и останавливаются рядом со мной.

      Иво закуривает. Мне сигарету он даже не предложил.

      – Bonjour, mon oncle, bonjour, mon petit cousin[6], – говорю я.

      Иво лишь молча смотрит на меня. Он вообще не слишком общителен, мой дядя Иво. В нашей семье больше всех говорю я.

      – C’est un jour formidable, n’est-ce pas? Nous sommes debout sur la mer![7]

      Кристо улыбается мне. У него такая славная, счастливая улыбка, что от одного ее вида на душе становится светло. Хочется, чтобы он улыбался все время. А Иво не улыбается почти никогда. Он щурится и пускает дым в сторону Франции, но ветер подхватывает серые клубы и уносит обратно, туда, откуда мы приплыли.

      4

      Рэй

      У