Он ни разу не дал мне понять, что считает себя в чем-то выше меня; напротив, он всегда восхищался мной – моей независимостью, моим профессионализмом, а в прошлом и моей женитьбой на Джен. Он всегда считал – он сам это сказал, – что мы отлично дополняем друг друга.
Вот и я тоже так считал.
Говорят, выпивка убивает, только это неправда, в противном случае мы все были бы мертвы. Убивает печаль, если она настолько сильна и всепоглощающа, что невыносимо быть не просто трезвым, а вообще в сознании.
Когда Джен ушла от меня, я думал, что печаль не может быть сильнее, что боль не может быть острее, что я не смогу этого пережить. Но я ошибался: никуда я не делся. Да, я пью, но я не алкоголик. Уж я-то знаю разницу. Когда бывает со всем плохо, а плохо бывает до сих пор, даже два года спустя, я могу пить, пока не становится не так больно.
Первый факт, который я узнал о Джен, это то, что у нее порок сердца. Мне было восемь, я шел из школы домой, когда ко мне подошла девочка, которую я видел по соседству, – ее родители держали неподалеку китайскую забегаловку. Девочка заговорила со мной совершенно без всякого стеснения.
– У меня в сердце есть один секрет, – заявила она.
– Что у тебя есть?
– Секрет.
Она положила руку на солнечное сплетение.
– Сердце не тут. Оно вот здесь, – возразил я и похлопал себя чуть пониже левой ключицы.
– А у меня здесь, – уперлась она. – И у него есть секрет.
Я на минуту задумался.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Доктор сказал, я от этого могу даже умереть.
Голос у нее был совсем не грустный. Скорее, гордый за то, что она не такая, как все.
– Но может, я и не умру.
– А… – Я был в замешательстве. – Он сказал, что это секрет?
– Сказал.
Она сосредоточенно нахмурилась.
– Может, и не секрет, – призналась она наконец. – Но он очень-очень тихий. Его можно услышать, только если приложить к нему змею.
У нее были непроницаемо черные глаза и блестящие черные волосы, подстриженные под прямое, какое-то поразительно геометрическое каре с челкой. Ее волосы меня буквально заворожили; никогда в жизни я не видел таких прямых и блестящих, таких кукольных волос.
– Ладно, пока. – И она убежала в боковую улочку.
Ее родители приехали из Шанхая, спасаясь от революции. Джен была в семье младшим ребенком. И она не поняла слова «порок», а из объяснений матери уяснила только, что это что-то плохое, что надо скрывать. Секрет, о котором если и можно говорить, то только шепотом.
После той случайной встречи я время от времени видел ее на улице, но мы больше не разговаривали. Мы ходили в разные школы и вращались в разных кругах. Лишь много лет спустя, когда мы оба уже уехали от родителей и приезжали их навестить, мы снова столкнулись друг с другом – почти на том же самом углу, что и в ту нашу давнюю встречу. Ее изумительные