– Мне снился такой прекрасный сон, – сказала я, поднимая жалюзи.
Взглянув на пасмурное небо, я снова вспомнила летний английский коттедж.
– Тебе лучше? Я уже почти доехала.
– Да, намного лучше, – улыбнулась я и с удивлением обнаружила, что сказала правду.
Три дня прошло с тех пор, как Клод бросил меня. И вчера, когда я, несколько уставшая после бессонной ночи, но никак не несчастная, покупала на рынке продукты, а потом встречала посетителей и предлагала им рыбное блюдо «Морской волк», которое Жак так замечательно готовит, я совсем не вспоминала о Клоде. Моя голова была занята Робертом Миллером и его романом. Я обдумывала свою идею ему написать.
И только когда Жак, по-отечески положив мне на плечо руку, сказал: «Бедная моя малышка, что сделал с тобой этот негодяй? Ах, все мужчины – свиньи! Съешь тарелочку супа буйабес», я словно почувствовала укол в сердце, но плакать все равно больше не могла.
А когда за полночь вернулась домой, то выпила красного вина на кухне, еще раз пролистала книгу, а потом долго сидела над чистым листком бумаги с ручкой наготове.
Я не могла вспомнить, когда в последний раз сочиняла письма, а теперь собиралась писать человеку, которого совсем не знала. Странная все-таки штука – жизнь.
– Знаешь, Бернадетт, – сказала я, отправляясь в кухню накрывать на стол. – Со мной происходит нечто необычное. Думаю, мне есть чем удивить тебя.
Некоторое время спустя Бернадетт сидела напротив меня и смотрела озадаченно:
– Ты читала книгу?
Она явилась ко мне с маленьким букетом цветов и огромным пакетом, полным круассанов и слоеных пирожных с шоколадом. Она хотела меня утешить, но вместо несчастной, рыдающей Орели, промочившей не одну дюжину бумажных платочков, увидела Орели с блестящими от возбуждения глазами, которая поведала ей фантастическую историю об унесенном ветром зонтике в горошек, о преследовавшем ее на мосту полицейском, о чудесном магазине, где Марк Шагал угощал ее печеньем, и о загадочной книге, захватившей ее с первой страницы. И как, одно к одному, выстраивалась цепочка событий. И как она всю ночь читала этот роман, развеявший ее тоску и пробудивший любопытство. И о том, что ей приснилось, и как она написала автору письмо. И о том, что все это в высшей степени необычно.
То ли я говорила слишком быстро, то ли была чересчур взволнована, но Бернадетт не уловила самого главного.
– Итак, ты купила себе пособие по практической психологии, и оно тебе помогло. – Так объяснила она случившееся со мной чудо. – Да, это действительно странно. Я никогда не считала тебя любительницей такого рода литературы. Однако главное – тебе полегчало.
– Нет, нет и еще раз нет, – затрясла я головой. – Ты ничего не поняла, Бернадетт. Это не популярная психология, это роман обо мне.
– Ты хочешь сказать, что героиня рассуждает так же, как ты, и это пришлось тебе по душе? – Она улыбнулась и театрально развела руками. – Что ж, добро пожаловать в мир книг, дорогая Орели. Хочу сказать, твой энтузиазм вселяет в меня надежду. Кто знает,