Он понял, что скрывается за этим вопросом.
– Как? Бороться, мама, нужно, доказывать.
– Доказывать?! А может, лучше отступиться? Не переспоришь, и сомнут тебя, как былинку…
– Отступаться нельзя, мама, – сказал он так твердо и убежденно, что матери стало ясно: он не отступится.
– Если правду на своей стороне чувствуешь, борись! – помедлив, заключила она.
Алексей умылся и сел завтракать. Все это у него заняло не больше пятнадцати минут. Потом он вернулся к своему письменному столу и опять начал писать.
Написать заявление в обком оказалось делом нелегким. Он понимал, что всю суть необходимо изложить кратко, не загромождая излишними подробностями, что доказательства в защиту своей позиции надо выдвинуть веские, убедительные, просто и четко сформулированные.
Но именно это-то и не удавалось. Заявление получалось длинным, многословным. Только к концу дня, переписав заявление трижды, он достиг цели: заявление заняло всего пять страничек, все доводы были изложены по пунктам, как в научном трактате или тезисах политического доклада.
К заявлению он решил приложить копию своей краеведческой карты Улуюльского края.
Пусть в обкоме прислушаются, что говорит о своем крае народ. Ничего не поделаешь, что половина данных имеет легендарное происхождение, а все сообщения в целом требуют серьезной проверки. В том-то и дело, что без помощи руководящих организаций он не может поднять на своих плечах всю эту сложную и большую работу. А ведь тут идет речь не о пустяках: каменный уголь, нефть, газ, ртуть, золото – вот что значится на карте Улуюльского края. Он ничего здесь не прибавил от себя, каждая отметка имеет специальную ссылку на то, от кого она получена.
Всю ночь напролет просидел Алексей, работая над копией карты и пояснительными сносками к ней.
Утром он направился на почту и сдал свои письма.
Возвращаясь домой, он еще издали увидел, что под окнами его дома собрались ученики старших классов. Их было человек десять – пятнадцать. «Что им нужно? Неужели и они пришли выразить сочувствие?» – с тоской подумал Алексей. Он не переносил никаких соболезнований – они вызывали в нем стыд и ожесточение. Полчаса тому назад, идя на почту, он встретил инспектора районе Тележкина. Тот уже слышал о решении райкома и целых десять минут изливал свои чувства. Алексей не знал, куда деваться, и молча смотрел на Тележкина, думая о том, как бы поскорее уйти, не оскорбив старого знакомого. Выслушивать соболезнования еще раз, да тем более от учеников, у него не было никакого желания. Он сделал вид, будто не заметил ребят, и решил повернуть в переулок. Но они словно угадали его намерение и, сорвавшись с места, понеслись к нему.
– Здравствуйте, Алексей Корнеич! – звонко наперебой закричали ученики.
По их пристальным взглядам Алексей понял, что они знают о решении райкома. И Алексею было приятно, что ребята не принимали скорбного вида, не старались говорить, подобно