– Опять – ваше! С Арсеном, что ли?
– Ну, а с кем же? Там же добрая половина – его. И в этом деле он побольше моего должен быть заинтересован, вот как. Это, чтоб ты была в курсе.
– Спасибо за секретную информацию! – с сарказмом воскликнула Люда. – Послушай, Лешка, ну какое там у вас дело? Я ж читала обвинительные заключения. И те, и последнее! К кому прицепились-то? Пчеловод какой-то гребаный! Опасность, ах! Дело рушится! Бросьте врать! Ванька-дурак вам нужен!..
– Да не нужен он никому, пойми! Я б его сам завтра выпустил! На кой он черт кому?.. Но зачем он полез в мужские дела? Не хрена ему там делать! Вот и пусть теперь посидит…
– Неужели тебе человека не жалко?
– Да какой он человек? Выбрось из головы! Когда ума нет, и говорить не о чем.
– Ну, если ты считаешь, что один умный, то, я уверена теперь, сильно ошибаешься. А Турецкий – с неприятной тебе фамилией, и я даже знаю почему, так вот он – умный. И поэтому ты его боишься. Не так, разве? Ну, хоть раз в жизни скажи правду!
– Никого я не боюсь. У меня концы чистые. А уж если кому и бояться, так это твоему Арсену. Своих баб у него, что ли, не хватает? Все на чужое зарится! Ишь, козлина старый!.. Ну, а ты – это… посылай его спокойно, ничего он тебе не сделает, я его тогда крепко приструню. Это он полагает, что через тебя на батю твоего может давить. А сам способен только слюни пускать. Да и какой он мужик? У него ж, – Привалов захохотал, – и висит-то неправильно! Ох, добьется у меня!
– Вот с ним и разбирайся, а меня оставьте в покое оба. Хватит болтать, я сейчас блевать начну! Давай, двигай отсюда!
– Все-все, ухожу… До завтра, дорогая. Иди, ложись. Я позвоню, узнаю. Ухожу, ухожу, не провожай…
Хлопнула входная дверь, и наступила тишина. Потом послышались приближающиеся шуршащие шаги. «Ну да, она ж – в тапочках», – почему-то подумал Турецкий и вдруг, словно только сейчас увидев себя со стороны, ощутил жуткое неудобство.
В дырочке стало темно, в нее вошел ключ, повернулся, и дверца шкафа открылась. И вот теперь Александру Борисовичу стало по-настоящему стыдно за себя и за свое «смиренное» поведение. Вряд ли был у него в жизни аналогичный способ, да и повод унизить самого себя до такой степени. Но, увидев смеющиеся глаза Людки, ее распахнутый халат, под которым ровным счетом ничего уже не было, он будто ожил. И тут же постарался перехватить инициативу в свои руки.
– Ты знаешь, о чем я сейчас подумал?
– А ну, интересно, – она кокетливо склонила голову к плечу и посмотрела на него с явным подтекстом, понять который Александр сейчас, с ходу, вряд ли смог бы. А он постарался перевести молчаливый диалог на другие, менее неприятные рельсы:
– Я вспомнил, наверное, известный тебе, старый анекдот. – Подниматься на ноги и выходить из шкафа он вроде бы даже и не собирался, понравилось ему здесь. – Одна молодая английская леди принимала у себя любовника. Но неожиданно вернулся ее муж. Вот она того любовника и заперла в старинный шкаф, в котором хранились какие-то семейные реликвии. А муж, ни о чем не догадываясь, занялся