И как раз подобный разгул бандитов по всей стране заставил Столыпина обратиться к крайней мере, военно-полевым судам. Они действовали всего 8 месяцев, и было казнено 1100 человек. «Общественность» выла. Горький, Короленко и прочие «гуманисты» размазывали слезы, объявляли, что им «стыдно жить». В международных кругах Россию мешали с грязью. Хотя от рук террористов погибло 768 только лишь начальников и высокопоставленных должностных лиц – губернаторов, градоначальников, судей, командиров частей, офицеров. А рядовых полицейских, жандармов, солдат, казаков и простых граждан – многие тысячи. Ценой безжалостного и быстрого уничтожения немногих извергов и убийц Петр Аркадьевич смог навести порядок в стране.
Но дело Свердлова, как мы уже говорили, шло по другим инстанциям. И тянулось целых полтора года. Суд состоялся только осенью 1907 г. Адвокаты, разумеется, были отличными, с хорошо подвешенными языками (и хорошо оплаченными). Доказательства обвинения, ясное дело, оказывались «слабыми», рассеивались и разметались защитой. Убийство Свердловым рабочего Пятницкого доказать так и не удалось. Судьи, конечно, жить хотели. И присяжные жить хотели. Ну а в результате руководитель террористической организации, охватывавшей весь Урал, за создание «преступного сообщества» с целью «государственного переворота» получил… угадайте, сколько? Получил он… два года крепости.
Крепости – это означало тюрьмы. В отличие от каторги. От каторжан требовалось работать, а если давали крепость – просто сидеть. Правда, предварительное заключение Якову Михайловичу не зачли. Итого получилось – три с половиной года. Всего-навсего. Его жене и помощнице Новгородцевой отвалили год крепости. Тоже без учета предварительной отсидки. Итого – два с половиной…
Ну что ж, Свердлов отправился обратно в камеру. Уже не в одиночную, как будучи под следствием, а общую. И продолжал жить вполне безбедно. Сидел в пермской тюрьме, потом перевели в екатеринбургскую. Его по-прежнему неизменно избирали старостой. Во взаимоотношениях с администрацией он держался нагло, самоуверенно. Большевик Н. Давыдов вспоминал: «Надобно было видеть каким тоном разговаривал он с начальником (тюрьмы. – Авт.). Его требования были решительны и категоричны и подтверждены угрозой вызова прокурора…» И администрация пасовала, уступала во всем. Ну его, лучше не связываться. Не тронь – не воняет.
Впрочем, сохранились и воспоминания другого рода. Дневник социал-демократа Н.А. Чердынцева, которому не повезло – сидел вместе со Свердловым и Теодоровичем. Он описывал, что они установили в тюрьме собственную диктатуру. «На воле… эти… товарищи держат себя так же, как сейчас в тюрьме… Теодорович – хулиган форменный, хотя и был членом ЦК РСДРП. По такому типу можно судить, могла ли существовать эта партия в качестве политической силы. «Раз не по моему, плюю на все и вся. А хорошо ли я делаю – это тоже никого не касается».
Свердлов, по словам Чердынцева, был истинным